Лоллий воздел к потолку указательный палец.

– Господин, вовсе я не имел в виду…

– Мне что, по-твоему, пятнадцать лет? Какие еще сновидения меня ласкали?

– Господин, сновидения бывают не только плотского, но и лирического характера, – самым ядовитым, на какой он был способен тоном, сообщил Парис и, еще более язвительно добавил. – И многим об этом известно.

Однако, на Лоллия этот аргумент не произвел впечатления.

– С тех пор прошел месяц. Она резонно спросит, а где были мои сновидения раньше?

В течение некоторого времени соавторы продолжили спор о ночных снах, уже безо всякой надежды достичь согласия. Наконец оба выдохлись. Наступила пауза, во время которой Парис застыл, демонстративно занеся стило над табличкой.

Наконец Лоллий нерешительно произнес:

– А может быть начать издалека? Как-нибудь: "В пору обильной цветами весны распускаются быстро/В свете горячих лучей листья на ветках дерев".

– Господин!

Парис в ужасе замотал головой. Он хотел сказать, что подобное начало скорее подошло бы для письма Лоллия-старшего к сохранившей остатки былой красоты владелице скота из Апулии, но в этот момент дверь отворилась. В комнату вошел Эбур.

– А, – обрадовался Лоллий, – заходи, заходи. Мы как раз обсуждаем… – Одного взгляда на лицо Эбура было довольно, чтобы слова, которые готовы были вырваться у Лоллия испуганно замерли на половине пути и спрятались обратно.

– Господин, с сожалением вынужден оторвать тебя от твоих занятий. – Тон Эбура вполне соответствовал мрачному выражению его лица.

– Если это шутка, Эбур, то довольно дурная, – неуверенно произнес Лоллий.

– Господин, мне нет прощения.

– Эбур, не пугай меня. Мне и так страшно, – предупредил Лоллий.

– Я огорчен, господин.

– Ну, – требовательно спросил молодой человек.

– Боюсь, я вынужден сообщить плохие новости.

– Да говори же! – взмолился Лоллий.

– Конечно господин, – Эбур склонил голову. – Раб, убиравший в саду, обнаружил там труп молодой женщины. Безо всяких сомнений, она была задушена.

– Нет. Нет, Эбур. – Лоллий покачал головой. – Это не может быть правдой. Довольно убийств в моем доме. Слышишь. Хватит уже!

Лоллий взволнованно вскочил. Забытый всеми Парис тихонько пискнул, но на него никто не обратил внимания. Лоллий подбежал к двери и зачем-то выглянул во двор. Не обнаружив там ничего утешительного, вернулся к кровати. В последний момент передумал садиться и подскочил к Эбуру.

– Кто-то из наших рабынь?

– К счастью, нет, господин. Это куртизанка. Некая Эвридика. Она приходила к нам вчера. Я не счел нужным беспокоить тебя по этому поводу.

– Эвридика? Я не знаю ее. Эбур, я понятия не имею кто это.

– Несомненно это так господин. Насколько мне известно, эта дама не была тебе представлена.

– Тогда почему, Эбур? Что она здесь делает? Почему в моем доме? Почему в моем саду? Почему они все приходят, чтобы умереть здесь? Клянусь гребнем Горгоны, в Риме, что нет других мест! – Лоллий метался от одной стены к другой и орал. Даже сейчас, каким-то краешком сознания он понимал, насколько неподобающим является его поведение, но все равно не мог остановиться. Он подскочил к Эбуру и схватил его за плечи. – Я не хочу! Я не хочу, чтобы тут находили трупы!

– Моя вина, господин. Боюсь я дурно справляюсь со своими обязанностями. Мне горько признавать это, но отставка – лучшее чего я заслуживаю.

Мягкий, печальный голос Эбура подействовал на молодого человека как ведро воды.

– Нет, нет Эбур. Что ты такое говоришь? – Лоллий сжал плечи управляющего. – Я не могу остаться без тебя. Ты ни в чем не виноват. Никто не виноват. Только ублюдок, который все это сделал. Слышишь, Эбур. Я не отпущу. Я никогда не отпущу тебя. Ты лучший. В целом Риме нет никого лучше тебя.

– Спасибо, господин. Мне… тоже было бы тяжко расстаться с тобой, – Глаза управляющего влажно блеснули. – Я отдам распоряжения, о том, чтобы сад постоянно охранялся ночью. Было беспечно с нашей стороны игнорировать такую возможность для злоумышленников попасть в усадьбу. Тело убитой отнесли в морг. Я приказал навести о ней справки. Нужно будет известить семью, если она у нее есть и домочадцев.

– Ты всегда знаешь, что нужно делать. – Лоллий наконец отпустил плечи управляющего, отступил назад и рухнул в кресло.

*****

Укрыв голову полой плаща, Лоллий молился, стоя на коленях у домашнего алтаря. Никогда прежде Луций Лоллий Лонгин не отличался ни набожностью, ни благочестивым рвением. Выполнение обязательных для главы семейства обрядов он считал одним из самых скучных занятий на свете, и при любом удобном случае стремился его избежать. Теперь же он молился с жаром истинного неофита, так что его шепот громким эхом разносился по всему атрию.

Когда гости вошли, Лоллий не то, что не прервал молитву, но даже не повернул голову в их сторону. Юний потерялся по дороге: по просьбе Петрония Эбур увел его в одну из боковых комнат. Шокированный известием об убийстве Эвридики молодой человек полностью утратил волю к сопротивлению и, на какое-то время, вообще перестал воспринимать то, что происходило вокруг.

Наконец Лоллий закончил молитву, откинул плащ, и, медленно повернувшись к гостям, бесцветным голосом произнес:

– Петроний, ты уже знаешь.

– Эбур сообщил нам.

– Что мне делать? Боги прокляли мой дом. За что? Кому мне принести жертвы, у кого просить заступничества? – Лоллий вскинул руки к потолку.

– Лоллий Лонгин, ты не Нума Помпилий, – Петроний поморщился. – От твоей набожности разит кувшином фалерна.

– Да! Как просто тебе быть циником! – Лоллий вскочил на ноги. – Твой дом не превратили в скотобойню. У тебя не находят каждый день свежие трупы. А иногда не очень свежие. Ты не унижаешься перед префектом, рассказывая, как дошел до такой жизни. Ты знаешь, что будут говорить в Риме? Ты знаешь, что уже говорят?

Петроний пожал плечами.

– Я тоже не знаю, – признался Лоллий. – Но могу себе представить. Знаешь сколько в Риме бездельников, весь смысл жизни которых состоит в том, чтобы пересказывать друг другу сплетни. О-о-о… Какая это сплетня! Эту историю будут рассказывать год и два, а через десять лет ею будут пугать детей. «Луций Лоллий Лонгин сошел с ума», будут говорить они. «Он ловил проституток и гладиаторов на темных улицах и кормил ими подземных богов». «Дом ужаса», так они будут называть мой дом. Слышишь: «Дом ужаса».

На этих словах Лоллий резко шагнул вперед и, прежде чем приятель успел увернуться, крепко схватил его за плечи.

– Петроний, – молодой человек смотрел на всадника сверху вниз, – я хочу, чтобы ты его нашел. Нашел и наказал. Или отдал префекту. Я даже могу наказать его сам. Знаешь, я не кровожадный человек. Но когда я о нем… Я