Я положила руки им на плечи и повела обратно к столовой.

– Это Джаннула, еще один полудракон. Она умеет пробираться в чужие сознания, – тихо объяснила я. – Вы слышали ее зов?

Недуар тут же отрицательно закачал головой, а вот Бланш испуганно пискнула. Она поднесла руку к моей голове и постучала костяшками мне по виску. Я поняла: Джаннула так и сказала – она стучалась.

– Чтобы ее не впустить, достаточно просто не открывать дверь? – спросил Недуар.

– Вероятно, – ответила я, хотя опасалась, что все было не так просто. Джаннула обманом заставила даму Окру потянуться к ней своим разумом. Возможно, все итьясаари могли касаться друг друга огнем сознания? Сколько полудраконов делали это, сами того не осознавая?

Бланш положила голову мне на плечо и захныкала. Недуар спросил:

– Чего Джаннула пытается добиться, вселяясь в чужие головы?

– Она говорит, что хочет нас объединить, – отозвалась я. – Точно так же, как я. Насчет остального я не уверена. – Я попыталась улыбнуться, но мне не хватило самообладания. Оставив этих двоих тихонечко перешептываться, я уныло поплелась в свою комнату. Мне нужно было готовиться к поездке в Самсам.

Мне предстояло выехать следующим утром. Я не видела способа этого избежать. Я машинально выполняла необходимые действия: помогала горничным стирать мою одежду и развешивать ее на веревках, натянутых над каретным двором, но мои мысли и сердце унеслись куда-то далеко. Я беспокоилась.

Мне казалось бесполезным настаивать на том, чтобы Джианни не брали в Горедд. Дама Окра являлась послом Ниниса, и я не могла запретить ей вернуться в Горедд – вместе с Джаннулой в голове. Но Киггзу и Глиссельде нужно было знать, что их ожидало. Закончив развешивать белье, я вернулась в комнату, достала ожерелье и щелкнула по крошечному переключателю на сердечке-узелке.

– Замок Оризон. Пожалуйста, представьтесь, – услышала я голос Глиссельды через несколько секунд. Видимо, она как раз сидела за рабочим столом; обычно я так рано не звонила.

– Сера… – начала я.

– Фина! – вскрикнула она. – Как же я рада слышать твой голос! Ты в Сегоше? С Абдо все будет хорошо?

Вчера я не только забыла позаботиться о своем саде, но и не отчиталась перед своей королевой.

– Ему делают операцию. Дама Окра считает, что его рука восстановится, но ему нужен отдых. Он останется здесь и вернется в Горедд через несколько недель.

– Мне так жаль, – проговорила Глиссельда. – Я обещаю, мы будем хорошо о нем заботиться.

Я стояла у окна, глядя на улицу. Мимо нашего дома скакал отряд графа Пезавольта. Я сменила тему.

– Принц Люсиан рядом с вами?

– Он производит аресты, – ответила она. – Мы дали сыновьям святого Огдо два дня на то, чтобы покинуть город. Слава Небесам, большинство из них подчинились. Но некоторые решили усложнить жизнь нашим копателям – горожанам, которые пытаются сделать подземные туннели пригодными для жилья. Сыновья расшатали некоторые подпорки и устроили обвал. Под землю провалилась половина апсиды[3] церкви Святого Йобертуса.

– Святой небесный дом! – вскрикнула я. – Кто-то пострадал? Драконы-ученые…

Внезапно она рассмеялась.

– Я говорю о новой церкви. В тот момент там никого не было. Сыновья не осмелились бы заползти в старую, она же находится в Квигхоуле. Там все кишит квигами, – прочирикала она. – Люсиан знает, кого мы ищем, но я пока больше ничего не могу сказать. Это устройство недостаточно надежно, хотя я не представляю себе сына святого Огдо, который подслушивал бы нас с помощью устройства, сделанного квигутлами. Он бы, наверное, тут же отравился иронией ситуации и умер.

Я коротко усмехнулась:

– Было бы неплохо, да только вряд ли.

– Ну вот, ты хотя бы рассмеялась, – произнесла Глиссельда. – У тебя такой мрачный голос, будто это ты ползала по мрачным туннелям.

Судя по моим ощущениям, так оно и было.

– У меня есть новости, – начала я, прислонившись лбом к оконной раме. Потом сделала глубокий вдох и выложила ей историю о Джаннуле, с начала и до конца. Как я боролась с ней в детстве. Как она захватила контроль над телом Джианни Патто. Как заставила Од Фредрику прийти сюда пешком от самой Пинабры и как изменила личность дамы Окры. Как она хотела собрать всех полудраконов вместе.

Глиссельда долго молчала.

– Фина, тебе нужно было нам рассказать, – сказала она наконец.

– Мне очень жаль. Я не знала, что она вернется, – с отчаянием в голосе произнесла я. – Не знала, что она найдет остальных и что захочет их объединить, и…

– Конечно, ты не знала. – Теперь голос Глиссельды звучал сердито. – Я не это имела в виду. Тебе нужно было нам рассказать, что она с тобой сделала.

– Зачем? – спросила я, чувствуя, как у меня сводит горло.

– Потому что мы твои друзья и могли бы помочь тебе с этим справиться, – сказала королева. – Я знаю, что Люсиан согласился бы со мной. Если бы он сейчас был тут, сам так бы и сказал.

Я не привыкла рассказывать людям о сокровенном. Один лишь дядя Орма, который долгое время оставался моим единственным близким другом, знал о Джаннуле, да и то он имел лишь смутное представление о случившемся. Он не мог понять моих чувств.

Я забыла, что другим людям может быть дело до того, что творится в моем сердце.

Слова Глиссельды несли утешение, но мне было спокойнее до того, как она их произнесла. Раньше я хранила всю свою боль и все чувства, с которыми не могла справиться при себе, а теперь ее сочувствие выталкивало их на поверхность.

Юная королева была очень проницательна. Она почувствовала, что стоит за моим молчанием.

– Скажи-ка мне, – произнесла она, искусно меняя направление разговора. – Джаннула может вселиться в сознание любого человека или только итьясаари?

Я на шаг отошла от окна и потерла глаза рукой.

– Эээ. Насколько я знаю, только итьясаари, потому что иначе она могла бы заставить своих тюремщиков себя освободить. – Я полагала, что она по-прежнему сидит в своей камере, но не заглядывала к ней уже пять лет.

– Чего же она хочет? – задумалась Глиссельда. – Как бы прекрасно ей ни жилось в сознании Джианни Патто, вряд ли это ее конечная цель, как считаешь? Она же не может провести остаток жизни в телах других людей.

– Она собиралась захватить мое тело и остаться в нем навсегда, – произнесла я дрожащим голосом.

– Но зачем? Просто чтобы сбежать из тюрьмы или с каким-то тайным, недобрым намерением? Я пытаюсь понять: она всего лишь бесчувственная эгоистка или настоящая злодейка?

Именно такой вопрос задал бы и Люсиан Киггз. Я расхаживала туда-сюда перед окном своей комнаты, погрузившись в раздумья. Была ли разница между тем, чтобы делать зло и быть злом? Я по-прежнему жалела Джаннулу, вынужденную сидеть в заключении. Я сочувствовала ее страданиям и мучениям и ощущала вину за то, что заставила ее ко всему этому вернуться. Но если несчастье, которое она испытывала каждый день, уже тогда исказило ее понятия о правильном и неправильном, чего можно было ожидать от нее сейчас?