вот, хотел внести ясность в наши отношения, чтобы он знал, как будем с ним жить дальше.

— И как вы будете жить?

— Не будет ему покоя, пусть и не мечтает.

— Покой ему в тюрьме будет. Или в морге, — усмехнулся Самойленко.

— Хорошо, если ты на самом деле так думаешь, — цепко глянул на него Игнат.

— А я так и думаю!.. — вскинул голову старый лейтенант. — Как воспитан, так и думаю!.. И если я имел там что-то с рынка, это не значит, что я кому-то там продался!

— Спокойно, Петр Яковлевич, спокойно! Не надо нервничать.

— А то, что у нас с Женей отношения, с Евгенией Максимовной… Ну так, во-первых, она самая обыкновенная баба. Со сложной судьбой. Сын у нее сидит, боится она за него, переживает. От Баштана много зависит. И Котляр, сволочь… А-а! — Самойленко махнул рукой.

— Я все понял, Петр Яковлевич. И ваши отношения — это только ваши отношения. Даже при том, что ты Котляра пристрелил. Туда ему и дорога.

— Котляр козел, а Женя нормальная баба, и Лена хорошая девчонка.

— Вот к Лене ты меня сейчас и отвезешь. Работа у нее заканчивается.

— Это всегда пожалуйста! — оживился Самойленко.

— И матери скажи, чтобы не волновалась. Мы пока с ней поживем.

— С матерью?!

— С дочерью… — Игнат мягко хлопнул Самойленко по плечу и хитро сощурился. — Но и мать, скажу тебе, ягодка в соку!.. Нет, я не претендую, но и ты не зевай!

— Да что не зевай, Алла моя совсем уже на ладан дышит… Нет, я ей смерти не желаю!.. — Взгляд у лейтенанта остановился, лицо вытянулось в раздумье.

Уж не слишком ли он разоткровенничался?

— Ну так что, отвезешь меня в «Тюмень»?

— Да хоть в Хабаровск!

Лена уже закончила работу и терпеливо ждала Игната. Она вышла к нему с дорожной сумкой, видно, успела сходить за вещами.

Самойленко знал, куда ехать. Игнат усмехнулся, вспоминая, как местная милиция гонялась за ним, списав на него все убийства, совершенные Давидом Ерогиным.

Самойленко подвез его к маленькому, вросшему в землю домику. Мазанка мазанкой, крышу бы соломой накрыть для полного фольклора.

— Знакомая хатка! — усмехнулся лейтенант.

Игнат, помнится, скрывался здесь. Самойленко тогда приблизился к дому с одной стороны, а он ушел с другой. И по полям к реке… Ноги у него до сих пор быстрые, но сегодня бегать не придется. Во всяком случае, Игнат на это надеялся.

— Завтра мы, в общем-то, и сами до поселка доберемся, — сказал капитан.

— Да нет, я подъеду, мне не трудно.

— Ты, Яковлевич, главное, никому не говори, где мы якорь бросили. Даже Евгении Максимовне.

— Да я понимаю.

— Очень на тебя надеюсь.

Самойленко заверил Игната в своей надежности, уехал, а они с Леной вошли в дом. Две комнатки, одна другой меньше, печурка с чугунной на ней плитой. Но мебель какая-никакая есть: кровать, стол, буфет, старинный холодильник с механической ручкой, даже черно-белый телевизор. Зойка и убралась в доме, и бельем свежим кровать застелила. И как оказалось, даже воду в летний душ набрала. В холодильнике Игнат обнаружил бидон с компотом, двухлитровую банку вина, блюдо с пирожками, круг домашней колбасы, шмат сала. И записку: «Закатка в погребе!»

— Живем! — широко улыбнулся Игнат.

— Живем! — Ослепив Жукова своей улыбкой, Лена обняла его за шею и нежно поцеловала.

В себя Игнат пришел уже в кровати, Лена лежала рядом, уложив голову ему на грудь.

— Поверить не могу! Я ведь убить тебя хотела!

— Сейчас? — спросил он, прислушиваясь к биению своего сердца.

Жизненная активность только что поднималась до своего пикового значения, даже зашкаливала, а потом вдруг стало так тихо, спокойно и легко, как будто он умер в раю. Даже сердце остановилось.

— Вообще!.. Я ведь правда думаю, что брата ни за что осудили.

— За брата хочешь убить?

— Хотела. И ненавидела… А потом вдруг поняла, что ты лучший. В тебе столько огня, что хочется в нем сгореть. Дотла! Мне кажется, что это получилось.

— Можно собрать пепел?

— И отнести его в душ, — улыбнулась Лена.

Она приняла душ, он накрыл на стол, к ночи банка с вином опустела. И снова заскрипела кровать.

— Да, забыла тебе сказать, — засыпая, пробормотала Лена. — Завтра меня не буди, завтра у меня выходной. Если можно, я немного поживу в этом раю?

Игнат улыбнулся. Если с ним ей в этом шалаше рай, то пусть живет здесь сколько угодно, хоть целую вечность.

Глава 13

Оксана стояла у моста. Игнат хотел было сойти с пути, свернуть к реке и прямиком в поселок — через высохшее русло. Но, увы, Оксана уже заметила его. Хочешь не хочешь, а надо идти на расправу.

— Привет! — натянуто улыбнулся он.

— Можешь не прятаться! Я все знаю!

— А кто прячется?

Игнат уже почти неделю жил с Леной, за это время Оксана должна была уехать, но нет, до сих пор здесь. Как будто назло ему.

— Я знаю, с кем ты живешь!

— Ну влюбился, бывает.

— Неправда, ты влюбился в меня!

— Я так думал… Но Лена мне голову вскружила!

— Лия! Лена! — закатив глаза, воскликнула Оксана.

— Лию трогать не надо! — поморщился Игнат.

— А если они одного поля ягода? Или ты думаешь, что я ничего не знаю! Девушка из маргинальной среды обитания!

— Еще что-нибудь скажи! — сурово нахмурился Игнат. Он хотел разозлиться на Оксану, так легче будет махнуть на нее рукой.

— Зачем? Ты и так все понял!

— Понял. Что тебя ввели в заблуждение, понял.

— Ну, не знаю!

— Все сказала?

Оксана закрыла глаза, поджав губы. Она брала себя в руки, уговаривала свое эго. И ведь уговорила.

— Давай не будем ссориться! — сказала она, чуть не плача глядя на Игната.

— Не будем.

— Я уже уезжаю.

— Ты на самом деле очень хорошая. Даже лучшая!.. Просто так вышло…

— На следующий год я вернусь.

— Хорошо…

— Ты меня жди!

— Конечно!

— Я приеду, и мы будем вместе. Как будто ничего не случилось.

— Случилось.

— Еще нет?… Твоя Лена еще не ушла.

— Она не собирается.

— А туда не собираются!

— Куда туда?

— А куда ушла твоя Лия?

— Ты что, идиотка? — не сдержался Игнат.

— А судьба у них у таких такая!

Игнат набрал в легкие воздуха, как это делают доморощенные йоги, призывая себя к спокойствию. Он очень хотел послать Оксану подальше, но не мог себе этого позволить. В конце концов, он ее бросил, а не наоборот.

— Что я такое говорю? — спохватилась девушка и порывисто схватила Игната за руку. — Не слушай меня дуру!

— Ты сегодня уезжаешь?

— Да,