Звонит мобильный, и Деклан вынимает его из кармана. Взглянув на экран, он мрачнеет и засовывает телефон обратно в карман.

– Мой отчим, – отвечает он на мой вопросительный взгляд.

– Ты разве не должен ответить на его звонок?

– Скажу, что вырубил звук.

Мобильный снова звонит, но Деклан даже не удосуживается достать его из кармана.

– Ему скоро надоест, – отвечает парень.

Мне вспоминается встреча с его отчимом на прошлой неделе, то, как он провоцировал Деклана. Хотя Деклан охотно отвечал ему тем же.

– Вы не ладите с ним.

Деклан фыркает.

– Ты не слышала, что в дикой природе самцы убивают детенышей своей новой самки, если они от другого самца? Алану, наверное, такое пришлось бы по вкусу.

Его мобильный опять звонит, и довольно настойчиво.

– Ему, видимо, действительно нужно с тобой поговорить.

Деклан выключает звук.

Мы мгновение стоим в тишине, дыша друг на друга.

– Ты искала меня? – спрашивает он. – Когда вышла из школы?

Тихий голос Деклана – глубокий и мягкий, ничем не напоминающий о жгучем темпераменте его обладателя, – обволакивает меня. Это успокаивает – может, потому, что я не раз уже слышала в этом голосе свирепость. Мне хочется прижаться лбом к груше, прикрыть глаза и умолять Деклана поговорить со мной хотя бы пять минут.

Взглянув на грушу, я хорошенько бью по ней, чтобы дать себе пару секунд на обдумывание ответа.

– Помнишь ту фотографию, на которой ты с Рэвом?

– Ту, которую я «должен был попросить удалить»?

– Ты издеваешься надо мной? – перевожу я на него взгляд.

– Нет. – Я вижу на его лице раскаяние. – Ты была права. Я должен был сначала попросить.

Ох. Дыши, Джульетта, дыши.

Еще один удар по груше.

– Рэв сказал, что не нужно ее удалять.

– Он так сказал?

Я колеблюсь, глядя на него поверх перчаток. Мои волосы выбились из прически и теперь падают на глаза.

– Да.

– Так что ты с ней сделала?

Мне приходится еще раз вдарить по груше.

– Мистер Жерарди хочет использовать ее в качестве обложки на выпускной альбом.

– Нет, я серьезно.

– И я серьезно. Она ему очень понравилась. Я сказала, что сначала должна спросить разрешения у вас.

В глазах Деклана отражается недоверие, и какое-то оно не очень хорошее. Его спокойствие и мягкость как рукой снимает.

– Он хочет поставить фотографию со мной и Рэвом на обложку альбома выпускников?

– Ну… в каком-то роде. Вы будете на обратной стороне.

Его лицо темнеет, а я продолжаю лепетать и не могу остановиться. Несу черт-те что, пытаясь остановить нарастающий гнев Деклана прежде, чем он обрушится на меня лавиной.

– Там же две стороны. На передней будут чирлидерши, а на обратной будете вы, и вы будете олицетворять дружбу, не обособленность…

– Ты спятила? – практически рычит Деклан. В его глазах ярость.

Я усилием воли заставляю себя не съежиться.

– Не понимаю, почему тебя это так злит…

– Мне нет места на этой обложке, мне не нужно вечное напоминание об этом классе, и я ни хрена не хочу, чтобы моей фотографией украшали альбом.

Деклан так сильно ударяет по груше, что она отлетает от моих рук, но я отказываюсь отступать.

– Это самый худший год в моей жизни. Ты понимаешь это?

Груша качается между нами, и я бью по ней.

– А как ты думаешь, что чувствую я? – Мой голос срывается. Плевать. – Ведь именно я сделала эту фотографию.

Деклан застывает. Затем хватает грушу.

Мое дыхание кажется оглушительным во внезапно наступившей тишине, и я не могу понять по лицу Деклана, что он чувствует. Он все еще злится, но помимо злости испытывает… Потрясение? Сожаление? Стыдится? Это невыносимо.

– Что? – Голос дрожит, по щекам текут горячие слезы. – Думаешь, только у тебя этот год ужасный? Ты ничего не знаешь обо мне, Деклан Мерфи. Иди к черту.

– Эй, Дек. – Рэв осторожно сбегает по лестнице с девочкой в руках, держа при этом еще и беспроводной телефон. В его голосе взволнованность и напряженность – дело явно не в том, что он хочет прекратить наш спор. – Это Алан.

Я вытираю со щек слезы.

Деклан берет трубку и прикладывает ее к уху.

– Что? – Его лицо каменеет. – Что случилось? – Пауза. – Я сейчас буду. – Еще одна пауза, в этот раз короче. – Мне насрать, Алан. Я еду.

Он нажимает на отбой. Смотрит мне в глаза – в них нет ни доброты, ни сочувствия.

– Делай что хочешь, Джульетта. Мне все равно.

Затем выуживает из кармана ключи и отворачивается.

– Что случилось? – спрашивает Рэв. – Дек, постой. Ты куда?

– В больницу. Мама готовила ужин и упала в обморок. Алан вызвал скорую.

Не сказав больше ни слова, он направляется к лестнице.

– Подожди, – зовет его Рэв. – Подожди, Дек. Я позвоню маме, чтобы она вернулась, и поеду с тобой.

– Я не могу ждать.

Я явственно слышу в его голосе страх.

Ни с чем не спутаю это чувство.

Деклан выходит за дверь.

– Я останусь с Бейбидолл, – говорю я Рэву. – Иди! Иди с ним!

Входящие: Мрак

Новых сообщений нет.

Понятия не имею, зачем то и дело проверяю папку входящих. Мы расстались с Джульеттой всего час назад, оставив ее с маленьким ребенком. Не будет же она строчить мне письма, пока малышка устраивает в доме погром. Особенно когда она не знает, что Деклан Мерфи и Мрак – одно и то же лицо. И я жалею об этом.

Я тру затылок. В приемном отделении больницы душно и полно народу Алана я еще не видел, и он не отвечает ни на звонки, ни на сообщения.

Он трижды звонил мне на мобильный, а я его проигнорировал. Циник во мне говорит: Алан не отвечает мне, чтобы меня побесить. Страх во мне говорит: мама очень плоха, и ему некогда взглянуть на мобильный.

Мама сказала ему, что ее тошнило в пятницу вечером? Может, он об этом не знал. Может, мне нужно было рассказать ему.

Она потеряла сознание. Из-за чего? У нее был сердечный приступ? Да нет, Алан бы сказал, если бы что-то было с сердцем. Может, это обычный обморок? Но с чего ей падать в обморок на кухне? Она готовила ужин. Поранилась? Что же случилось?!

Я тяжело вздыхаю. Из динамиков над головой доносится музыка, но радио настроено на такую станцию, которую находящиеся в своем уме слушать не будут. Играет какая-то старомодная песня, и каждый раз, как певец тянет длинную ноту, раздается треск помех. Я болтаю ногой. Нервы уже не выдерживают.