Я печатаю.

Девушка с кладбища: Да не о чем особо рассказывать. Мистер Жерарди попросил меня на прошлой неделе заснять осенний фестиваль. Среди снимков есть такой: с одной стороны сидят Деклан с другом, а с другой танцуют чирлидерши.

Мрак: И?

Девушка с кладбища: Мистер Жерарди хочет поставить его на обложку альбома выпускников. Я рассказала об этом Деклану и его другу Рэву. Деклан взбесился.

Мрак: Почему?

Девушка с кладбища: Не знаю. Наорал на меня, заявив, что не хочет никакого напоминания о школе.

Мрак: Похоже, он тот еще придурок. Наверное, мне стоит оскорбиться, ведь ты считаешь, что он – это я.

Девушка с кладбища: Иногда он действительно ведет себя как придурок. Но и мне из-за этой фотографии нелегко.

Мрак: Из-за твоей мамы?

Девушка с кладбища: Да.

Мрак: Разве она не гордилась бы тем, что сделанная тобой фотография будет на обложке выпускников?

Девушка с кладбища: Нет. Она бы гордилась мной, если бы я засняла массовые беспорядки в Балтиморе и этот снимок украсил бы обложку журнала «Тайм». Она всегда повторяла, что посредством фотографии мы должны показывать мир таким, каков он есть.

Мрак: Посредством моментальных снимков, да?

Девушка с кладбища: Ну да, а что?

Мрак: Моментальный снимок на то и моментальный, что улавливает одно лишь мгновение. Я тут искал в интернете фотографии твоей мамы и наткнулся на множество снимков других фотографов. Так вот я нашел снимок, сделанный во время войны во Вьетнаме, где мужчина стреляет в голову пленнику. Ты знаешь такой?

Девушка с кладбища: Да. Это известная фотография.

Мрак: Кто из мужчин на этом снимке – «плохой парень»?

Недоуменно моргнув, я принимаю в постели сидячее положение. Я совершенно точно знаю, о каком снимке идет речь, потому что он невероятно трагичен. На нем запечатлена смерть человека. Но сама история снимка, к моему стыду, мне неизвестна. Он повлиял на изменение общественного мнения в отношении войны во Вьетнаме. Мне казалось, «плохим парнем» был мужчина с пистолетом, потому что… ну, потому что он убивал. Но почему он убивал другого человека, я понятия не имею.

Девушка с кладбища: Я всегда считала, что это мужчина с пистолетом, но теперь не уверена.

Мрак: Мужчина с пистолетом – начальник полиции. Он казнит другого парня за то, что тот расстрелял на улице больше тридцати людей, в том числе детей.

Девушка с кладбища: У меня нет слов. Мне не по себе оттого, что я этого не знала.

Мрак: Не расстраивайся. Я сам сейчас читаю это в Википедии.

Девушка с кладбища: Не понимаю, какое это имеет отношение к снимку для школьного альбома?

Мрак: Фотография – всего лишь одно мгновение из жизни. Глядя на нее, мы не узнаем о чувствах людей на снимке. Нам будет неизвестно, что именно хотел запечатлеть на снимке фотограф. Важно то, как мы сами воспринимаем эту фотографию, кого мы считаем на ней плохим, а кого хорошим. Что мы чувствуем, глядя на эту фотографию. Совершенно не обязательно изображать массовые беспорядки, смерть, голод или играющих в зоне военных действий детей, чтобы фотография производила неизгладимое впечатление.

Девушка с кладбища: То есть я не должна волноваться о том, что мой снимок будет на обложке альбома выпускников?

Мрак: В точку.

Девушка с кладбища: Тогда ладно.

Мрак: И еще я хочу сказать, что ты должна им гордиться.

Девушка с кладбища: Ты даже не видел его.

Мрак: Так пришли его мне.

Девушка с кладбища: Не могу. Он в школе.

Мрак: Ну, твой снимок должен быть очень хорош, если уж для обложки выбрали именно его, а не фотографию аббревиатуры школы, выстроенной из выпускников.

Девушка с кладбища: Спасибо.

Мрак: Не страшно преуспеть в том же деле, в каком добилась успехов твоя мама. Даже если и несколько по-другому.

Его слова попадают в самое сердце, и я опрокидываюсь на подушку. Грудь теснит. Хочется плакать. И я плачу.

«Все хорошо».

Шмыгнув носом, я беру себя в руки.

Девушка с кладбища: То, что ты сердишься из-за беременности своей мамы, не страшно.

Мрак: Я не сержусь. Я чувствую себя… посторонним.

Девушка с кладбища: Ты не посторонний.

Мрак: Она взяла фамилию этого болвана, когда выходила за него замуж. Теперь я даже с человеком, сидящим в тюрьме, связан больше, чем с ней.

Девушка с кладбища: Меня с мамой тоже не связывает фамилия, но я чувствую связь с ней. Каждый день.

Он ничего не отвечает на это. Я некоторое время жду, пока неизвестность не начинает меня убивать.

Девушка с кладбища: Я сказала что-то не то?

Мрак: Нет.

Девушка с кладбища: Ты в порядке?

Мрак: Не знаю.

Девушка с кладбища: Она знает, что ты чувствуешь?

Мрак: Моя мама?

Девушка с кладбища: Да.

Мрак: Нет.

Девушка с кладбища: Так, может, стоит ей сказать?

Мрак: Не думаю.

Девушка с кладбища: Поверь на слово той, которая уже ничего не может рассказать своей маме. Говори с ней обо всем, о чем только можно.

От: Девушка с кладбища

Кому: Мрак

Дата: вторник, 8 октября, 06:22:23

Тема: Мамы

Моя мама всегда была в разъездах, поэтому у нас практически не было времени на всякие «девчачьи» разговоры. Моя лучшая подружка очень близка со своей мамой, и они все-все обсуждают друг с другом. Я им завидую.

Я быстро научилась писать, потому что мама предпочитала получать бумажные письма, на которые всегда отвечала. Важнейшим событием недели для меня в девять лет было получение от нее письма с кучей заграничных марок. В пятом классе я готовила проект, в котором постаралась собрать марки множества стран, потому что в моем собственном столе уже скопилось больше двух десятков таких.

Даже после того как у меня появился имейл и мобильный, мы в основном продолжали обмениваться бумажными письмами. Я писала их по нескольку штук в неделю. Рассказывала маме обо всем на свете.

А теперь расскажу тебе кое-что, чего никогда и никому не говорила. В этом тяжело признаваться, и меня так и тянет удалить все письмо целиком. В своих письмах я иногда… привирала.

Чтобы ты понял, каково мне сейчас, скажу тебе, что я семь раз удаляла и снова печатала вышестоящее предложение.

Теперь уже восемь.