– Понимаешь, если б…

– Если бы да кабы, во рту выросли грибы. – Егор подал рюмку Максиму. Бабурин выпил не чокаясь.

– Я не знаю, как это произошло тогда. Я не знаю, как это происходит сейчас, – задумчиво произнес Максим. Казалось, он даже не слышал Егора. – Я просто подумал об этом… и их не стало. Понимаешь, не стало. Я убиваю людей усилием мысли!

«Бог ты мой, да ты, зятек, вообще с катушек слетел».

– Сейчас, – сказал Максим и вышел из кухни.

«Куда это он? Хочет отойти подальше и стрельнуть в меня мыслью? – Несмотря на комичность ситуации, Егору было не смешно. Даже если Макс и не может убивать силой мысли, то он может схватить что-нибудь тяжелое или острое. – Егор убрал нож и вилки. Бросил взгляд на лист бумаги на столе. – План-схема. Бог ты мой, вот что по-настоящему смешно. Теперь даже этот невинный, шуточный план, созданный, чтобы просто проучить уродов, в руках психа мог превратиться во что-то страшное». Егор скомкал лист и положил в карман.

– Вот. – Максим положил на стол книгу в глянцевой обложке. На ней человек с голым торсом держал в руках сияющий шар, а над головой зияла дыра.

– Что это? – еле разлепил губы Егор.

– В этой книге кое-что об этом сказано. Возьми, почитай. Только верни.

– Бог ты мой…

– Давай выпьем.

Макс налил водки. Они выпили. Дальше Егор слабо соображал, но держался. Слушал школьные воспоминания Максима, вставлял иногда свое «Бог ты мой» и думал: какого парня загубили, суки. А Максим продолжал рассказывать и улыбаться, улыбаться и рассказывать. И ни слова о смерти родителей и убийствах мыслью он больше не произнес. По крайней мере, в этот вечер.

* * *

Ну что ж? Новый день – новая мышка. Уже рассвело. В окно барабанил дождь. Мерзкая погода, во рту словно кошки нагадили, и голова словно чугунок. Ничего, кому-то сегодня будет еще хуже. Максим встал, осмотрелся. Он спал на диване в зале. Ушел Егор или нет, он не помнил. «Что я ему вчера наговорил? Черт! Теперь убить его придется. Шутка. Если даже ему вздумается пойти к ментам (Макс хотел бы послушать, что он им скажет), то кто ему поверит? Они в лучшем случае подарят ему томик Стивена Кинга и отпустят домой».

Максим встал и пошел в ванную. Оперся о раковину и взглянул на зеркало, закутанное в простыню. Его так и подмывало посмотреть на свое отражение.

– Чего это у тебя все зеркала закрыты, как на похоронах? – услышал Макс голос Егора. – Ой, прости. Твой крестный. Я вчера подслушал, случайно. Он умер.

Максим развернулся и кивнул:

– Да, повесился.

Егор не нашелся что сказать, поэтому стоял и молчал. Он старался не смотреть в глаза Максиму.

«Все-таки я вчера сболтнул лишнего, – подумал Максим. – Он тоже боится меня».

– Ты что, умыться хотел? – нарушил тишину Макс.

– Да. Неплохо было бы.

Максим вышел, пропуская в ванную Егора.

– У тебя какие планы на сегодня? – спросил тот и включил воду.

«Убить еще одну мышку».

– Не знаю. Приму ванну да буду отходить. Уже третий день пью.

«Черт! Сегодня же похороны дяди Славы».

– Слушай, Егор, у тебя корешок с машиной есть?

Егор выключил воду и вышел, вытираясь полотенцем.

– Найдем. А что, ты в сауну собрался?

– Дядя Слава, – произнес Максим так, будто это все объясняло.

«Опять, – подумал Егор. – У него снова какая-то чушь в голове».

– Что «дядя Слава»?

– Похороны сегодня. Надо в Степановскую съездить.

Егор облегченно вздохнул.

– Сейчас Стасу позвоним и поедем. Ты ж не против, если я поеду тоже?

– Нет, конечно.

– Ну, тогда давай в ванну, а я пока на телефон.

Макс вошел в ванную, закрыл сливное отверстие и пустил воду. Задвинул шпингалет на двери и уставился на простыню, закрывающую зеркало. Медленно потянул за край. По мнению Максима, ситуация ухудшилась. На него смотрел старик. Еще не глубокий, но… Это был необычный старик, который год от года зарабатывал болячки и наблюдал появление каждой глубокой морщины. На него смотрел старик, какой-то искусственный. Как будто на киностудии некому было сыграть старика, и пришлось нанимать молодого актера и посредством грима старить его лицо. Чушь! Ему даже показалось, что сейчас умойся он как следует, и на него снова взглянет тридцатилетний мужчина.

– Это уж вряд ли, – заговорил Макс-плохой. – Ты хочешь и рыбку съесть, и на люстре покататься? Хе-хе. Убивая их, ты все больше становишься мной, то есть тем, кем ты и родился.

Максим не ответил. Он быстро накрыл болтливое отражение простыней. Еще не хватало, чтобы Егор услышал, как он разговаривает сам с собой. Макс разделся и забрался в ванну.

«Да, – подумал он. – Я становлюсь этим мерзким колдуном, но это, черт возьми, клево! Следующий в списке – Пашка Рюмин».

* * *

«Обманул! Он меня обманул! Когда ему нужны мои ласки и моя попка, он многое может пообещать, но как дело доходит до расплаты, ему тут же некогда…»

Пашка бегал по квартире, которую ему купил Владлен Маркович, и сжимал в руке стильный телефон со стразами. Он сгорал от скуки. Сгорал от скуки в этом никудышном городе. Единственное, чего просил Пашка у Толстоганова, так это чтобы тот устроил его в столице. Ведь у Владлена связи. Сейчас Паша наконец-то дозвонился до него и услышал только сухое: приеду, поговорим. Ну что ж, придется прибегнуть к хитрости. Пашка именно хитростью получил эту квартиру и «БМВ-7». Коварный план пришел как-то сам. В очередной раз, когда Пашка ублажал Влада, в голове возникло очень неплохая мысль. Надо заканчивать все это дерьмо!

Он не имел в виду секс. Ему очень нравился секс с мужчинами. Конечно, его маленькое увлечение не находило поддержки в сердцах салимчан, но существовали такие вот богатенькие папики, которые не прочь позабавиться. И Пашка в поисках таких папиков был полон надежд, что вырвется из этой деревни туда, где его поймут, где он будет неодинок. Но тогда, облизывая пульсирующую штуковину Толстоганова, Пашка решил взять хоть что-нибудь. В понятие «хоть что-нибудь» входила квартира и машина. Ему надоело ютиться с предками на одной жилплощади и ездить на работу на старом мопеде «Карпаты». Вот он и нанял двух спившихся колхозников. Сыграли они его родителей, надо признать, не подкопаешься. Да и Владлен Маркович от страха язык проглотил. Не нужна ему такая огласка. В общем, наплели ему эти алкаши, что Пашке пятнадцать лет и что ждет его, Владлена, череда неприятностей, в основном связанных с оглаской его увлечений. На самом деле Пашке было двадцать четыре года, благо выглядел он не старше семнадцати. Дело выгорело, и Владлен стал беднее на квартиру в элитном доме и на «БМВ» седьмой модели.

Жизнь шла. Пашка продолжал работать женским мастером в парикмахерской с романтическим названием «Елисейские Поля». И вдруг пару недель назад ему стало так одиноко… Он с трепетом вспомнил ласки Влада, его толстый пульсирующий член. Пашка решил встретиться – и будь что будет. Узнай Влад о том, что Паша его, мягко говоря, надул, этот разговор мог стать последним. На этом свете. Но Пашка решил, что прошло два года, и это станет весомым аргументом для продолжения встреч. Ведь шестнадцать плюс два равно восемнадцать, верно? И «совершеннолетний» Павел Рюмин направился в ДК, где проходило мероприятие, посвященное десятилетию сети магазинов «Семья».