Пашка пришел уже в разгар вечеринки. Концерт закончился, музыкальные группы уже разъехались. Народ был пьян и вытворял то, что назавтра будет стыдно вспомнить. Пашка выманил Влада в какую-то маленькую каморку за сценой. Тусклая лампочка в сорок свечей слабо освещала узкое помещение. У стен, на полу, везде были плакаты и транспаранты советской эпохи. На стене напротив входа висела чеканка с изображением вождя пролетариата. Под вождем стоял старый лакированный стол. Кое-где лак откололся, и в эти щербинки проглядывало дерево. Вот на этом столе Паша и уговорил Владлена Марковича. И после этого… Если б Пашка тогда знал, что его обманут, ни за что не ввязался бы в это.

– Зажрался тут один, – сказал тогда Толстоганов, впихивая уже опавший член в штаны. – На место надо поставить.

Дельце было простым. Надо всего лишь соблазнить Максима и всю эту пошлость снять на камеру. А снимки потом принести Владу. И все! За это Владлен обещал пристроить его в столице. Не вышло. Максим на такое не повелся. Пашке даже тогда показалось, что Макс и на Эллочку не клюнул бы. Было видно невооруженным глазом – мужик любит свою жену. Ведь именно поэтому он и влепил по холеной морде Владлена. А Пашке он очень понравился. Волосатик. С таким и в Париж махнуть можно.

Когда Влад узнал, что ничего не вышло, кроме пары фотографий, где Макс с Пашкой сидят на диване, он предложил новый план. Элла, Игорь и Паша должны были нашлепать порнофоток со своим участием. Что они и не преминули сделать. То есть они свою часть договора выполнили, а Владлен Маркович тянул с платой по счетам.

Паша положил телефон на журнальный столик и пошел принять душ. Он понюхал у себя под мышками. Сквозь цветочный аромат дезодоранта пробивался резкий запах пота. Свежесть после утреннего приема душа пропала. Он, когда нервничал, очень потел. А сейчас Пашка очень нервничал. Он вошел в ванную. Постоял. Решил принять ванну с солями и травками. Закрыл пробку и пустил воду.

Надо восстановить нервы.

* * *

Через полчаса Максим был готов. Ни черта он не отмыл! Как залез в ванну старой сморщенной поганкой, так и вылез ею же. Чуда не произошло.

– Тебе надо к врачу, – произнес Егор. – Я слышал про болезнь… Бог ты мой, так сразу и не вспомню. Люди, молодые люди стареют раньше времени.

– Закончу с делами и схожу.

«Знаю я твои дела, – покосился Егор на Бабурина. – Тебе б еще и к психиатру бы заглянуть».

– Бог ты мой, вспомнил! Прогерия! Ну, та болезнь называется прогерия.

– Хер с ней. Как бы она ни называлась, мне от этого не легче. Когда твой Стас подъедет?

– Должен с минуты на минуту, – ответил Егор и посмотрел на наручные часы.

– Ты мне деньжат немного не подкинешь? А то…

– Сколько? – Егор знал, что расстается с деньгами навсегда, но хотел уточнить точную сумму выброшенных денег.

– Пару штук.

Егор достал кошелек, вынул три зеленые купюры и протянул их Максиму. Макс хотел возразить, мол, мне надо всего две, но передумал. Три – оно лучше, чем две. Взял и положил в карман джинсов.

В прихожей раздался звонок.

– А вот и Стасик. – Егор встал и пошел к двери.

Максим двинулся следом. Он шел, еле передвигая ногами. Странные боли в суставах затрудняли ходьбу.

«Теперь я старик еще и внутри», – подумал Макс и вышел в подъезд.

Максим, Егор и Стас вышли на улицу. У детской площадки стояла единственная машина – 740-я «Вольво». Старушка, но тем не менее минут за сорок домчит их до деревни.

– Ну как? – Стас повернулся к Егору. – Годится?

– Годится. За сколько взял? – Егор обошел машину.

– Пару косарей зеленых пришлось выложить.

– Нехило. Салон – кожа?

– Садитесь, и все сами увидите, – предложил Стас и впрыгнул на водительское сиденье.

– Бог ты мой, кожа! – восхищался Егор уже в салоне. – Да здесь, наверное, и кондер есть?

– Да. Климат-контроль.

Максу хотелось заорать на них. Натрескать подзатыльников и заорать. Но он сдержался и тихо произнес:

– Надо бы ехать, а то похороны…

– К себе на похороны, что ль, спешишь, папаша? – съязвил Стас и тут же схлопотал под ребра локтем от Егора.

– Извини, бать. Мы ж сейчас, быстренько. – И снова локтем под ребра. – Да все, едем, едем…

Машина плавно тронулась, и Макс откинул голову назад. Полная апатия. Ему ничего не хотелось. И только когда они выехали на улицу Ленина, а затем машина пронеслась мимо огромного здания, напоминающего средневековый замок после модернизации, Макс понял, что ошибается. Ему хотелось увидеть глаза Пашки Рюмина. Увидеть в последний раз.

– Егор, давай вернемся, – сказал Максим, обернувшись на элитный дом.

– Куда?

– Вот к этому дому. Не больше пяти минут, я обещаю.

– Стас, давай к Замку.

Машина резко развернулась и направилась к самому высокому зданию в городе.

Макс пробыл внутри не больше пяти минут. Пока его не было, Егор лихорадочно вспоминал, кто здесь мог жить. Олег жил в другом крыле. Бог ты мой, Пашка-гей-Рюмин. Егор сам на одной из фоток написал адреса всех причастных к этой порноистории. Бог ты мой, но не убивать же его Макс ходил. Там и консьержка, и охрана, и даже камеры. Нет, исключено. Просто, может, припугнул – и все.

Максим сел в машину с улыбкой на лице. Только эта улыбка ничего доброго и веселого не несла. Она больше походила на рваную бескровную рану.

– Ну что, поехали? – спросил Стас.

– Бог ты мой, свои все здесь, трогай.

* * *

Вода остыла. Хорошо, хоть травы не успел кинуть. Зачем приходил Максим? Пашка недоумевал. Ну и вид у него, будто маску резиновую нацепил. Паша даже не мог вспомнить, что он сказал. Нет ничего тайного, что не стало бы явным… Что-то типа этого. Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы, прозвучал в голове у Пашки голос Максима. Именно так он и сказал. Да ну его. Если раньше с этим волосатиком Паша готов был в Париж махнуть, то теперь он с ним на одном гектаре удобрять почву не сел бы. Фу. Эта мерзкая улыбка. Фу-у… Без содрогания и не вспомнишь.

Паша спустил остывшую воду. Обмыл ванну и снова вставил пробку. Открыл краны. Засыпал травы, налил масла.

«Теперь мне никто не помешает. Хрен я открою кому дверь!»

Но он ошибался.

Рюмин разделся, покрутился перед зеркалом. Увидел край замысловатого рисунка на пояснице и улыбнулся. Паша сделал эту тату в салоне в Ставрополе полгода назад. Владу должно понравиться. Пашка еще не представал перед ним в таком ракурсе. Еще раз, крутанувшись перед зеркалом (он не мог не отметить, что немного похудел), он залез в ванну. Запах череды и розового масла успокаивал. Павел лег, откинул голову и закрыл глаза. Мысли становились в стройный ряд, и казалось, что появление изуродованного Максима ему только привиделось. Хорошо. Спасибо богам за то, что они сотворили мир, Пашку и травяные ванны.