же я последний день в Екатеринбурге со звонка старому приятелю Александру Борисовичу Егорову по кличке Егор – я о нём упоминал в начале повествования. Тогда его как раз назначили на генеральскую должность руководителя управления охраны общественного порядка областного ГУВД в ранге заместителя начальника главка. Этому-то событию, вернее, тому, чтобы его «как следует обмыть» мы тогда и посвятили четыре оставшихся до моего отлёта на Урал дня. Пользуясь своим положением и связями, Егор смог загрузить мой измученный нарзаном организм в самолёт и отправить прямым рейсом в Екатеринбург.

Я нашёл в справочной служебный телефон, позвонил. Ожидаемо нарвался на секретаря, представился чужой фамилией. Попросили подождать, а секунд через десять в трубке раздался голос Егора:

– Слушаю.

– Александр Борисович, добрый день. Сергей Столяров, журналист «Уральской газеты», хотел бы просить вас о встрече.

– А что такое? Сейчас, вообще-то, вся информация для СМИ идёт через пресс-службу ГУВД.

– Да тут дело немного другого плана. Хотел бы получить кое-какие консультации. Дело в том, что я пишу книгу об ОПГ «Уралмаш». Вы, насколько мне известно, в конце девяностых были опером в том районе и пересекались с уралмашевскими. Помнится, как-то вскользь говорили об этом на Пионерском курорте прошлым летом.

– Да, я отдыхал там в санатории, но вас что-то… – возникла пауза, в течение которой полковник всё-таки сообразил, с кем разговаривает, и чуть не выдал этого. – Ну, ты… Вы правы, было дело. Где и когда предлагаете встретиться?

– Может, в обеденный перерыв в «Чайхане», что в Пассаже, недалеко от ГУВД? Столик я забронирую.

– Договорились.

Прежде чем предстать перед Егором, я решил подстраховаться и понаблюдать за ним. «Чайхана» располагалась на четвёртом этаже торгового центра, лифты вечно были заняты, так что в основном люди перемещались между этажами на эскалаторах. Сверху открывалась отличная обзорная площадка: если бы господин полковник явился с операми за спиной, я бы заметил. Егорова встретила предупреждённая мною администратор и проводила за столик, где уже стоял на подставке с горящей свечкой чайник с марокканским чаем. Я ещё минут пять понаблюдал за эскалатором и передвижениями по этажу – и только тогда сам вошёл туда.

– Чемодан, ты охренел, что ли?! – сразу же, даже чуть привстав с лавки, зашипел-зашептал Егоров. – Звонишь мне на службу, когда сам объявлен в федеральный розыск!

– Привет, Егор. Я тоже рад тебя видеть.

– Ещё проверяет, блядь… Суку во мне увидел? – опытный мент, конечно же, раскусил мои манёвры.

– Ты не кипи, Егор, – я так обрадовался его реакции, что мне даже не пришлось разыгрывать радушие. – Всякое могло быть. Надо было удостовериться.

– Надо ему… – начал менять гнев пышущий на неподдельный гнев полковник. – Тебе надо было хорошенько думать, прежде чем в такую блуду встревать.

– Ну, если бы я совсем не думал, сейчас бы у нас с тобой в СИЗО свиданка была. Значит, уже в розыске?

– А как иначе?! Недалеко от тела нашли нож с твоими отпечатками. Да там и пальчиков не надо. Видел я его – точно твой! Ручка из лосиного рога и монета старинная.

– Они там улики рассыпали, что ли?!

– Ты о чём?

– Тоже там кое-чего нашёл, – я достал из кармана бубенец Чернигина и подбросил его на ладони.

– Помню, помню… Кого подозреваешь?

– Да кого угодно… Хоть ваших. Уж больно оперативно сработано.

– Всё может быть. Впрочем, я слышал, ты прилично наследил на квартире убиенной гражданки Александры, хоть вроде и пытался подтереть за собой. А идентифицировать пальчики труда не составило, они же есть в базе, раз под следствием был. Потом фото предъявили соседям и свидетелям. Они опознали. Какого хрена ты её завалил?

– Ты прекращай меня тут колоть! Я тебе говорю, что не убивал! Это подстава. Скажи лучше, кто из ваших может быть заинтересован?

– Ну ты спросил… Знал бы – не сказал. Но судя по тому, как оперативно развиваются события, кто-то на самых верхах. Опять же не исключено, что и смежники из ФСБ подключились. Кому-то очень хочется, чтобы ты как можно скорее оказался в камере. Хотят сделку предложить – и деньги там на кону стоят, судя по всему, серьёзные. Потому что задаром у нас никто даже не почешется. Могу предложить свои услуги для улаживания конфликта. Перетру с кем надо. За долю малую, разумеется.

– Слушай, если бы я клад нашёл, я бы сам тебе предложил долю. Но мне предложить тебе нечего. Только историю, которая со стороны выглядит как бред сумасшедшего. Очень тебя прошу: не впутывайся в неё, чтобы тебя не наградили потом… посмертно. А у меня если что-то выгорит – про тебя не забуду, обещаю.

Егор окончательно подобрел. Это можно было понять уже по тому, что он перешёл на цитаты.

– Чашу вина? Белое? Красное? Вино какой страны вы предпочитаете в это время дня? – Воланд в «Мастере и Маргарите» эту фразу произносил, должно быть, запросто, тоном жены, накануне золотой свадьбы предлагающей супругу на ночь стакан кефира. У Егора она прозвучала по-барски.

– Покорнейше… я не пью, – откликнулся я словами заведующего буфетом театра Варьете Андрея Фокича Сокова.

Мы окунули друг друга в улыбки. Время, когда вместе открывали для себя Булгакова, Бродского, Довлатова да ещё много кого, обоим было по-прежнему дорого.

– Нет, серьёзно, Чемодан. Давай накатим. Угощаю!

– Последний раз, когда я принял такое предложение, там, в Прибалтике, – потом неделю в себя приходил.

Польщённый Егор заржал, да так, что стали оборачиваться посетители за дальними столиками, и администратор озабоченно заглянула в зал.

– О планах не спрашиваю, – нахмурился старый приятель. – Но заляг на дно, да поглубже. Надеюсь, учить не надо тому, что документы и банковские карточки нигде светить не следует?

– Не учи учёного, гражданин Копчёный.

– Вот и ладненько. Бывай.

При встрече мы даже не пожали друг другу руки. Теперь он протянул свою пятерню – после рукопожатия в моей оказался небольшой клочок бумаги.

– На этот телефон можешь звонить без опаски, – снял вопрос Егор и зашагал на выход.

Он был явно доволен собой. В определённом смысле полковник рисковал, не сдав меня коллегам. И дело было не в прежней дружбе. Чутьё ему подсказало, что исходя из того, как развивались события вокруг моей скромной персоны, с меня можно что-то поиметь. И теперь появилась надежда, что сделал всё правильно. К тому же выходило, что он не предал старую дружбу, не пошёл на подлость во имя неоднозначных и обязательных не для всех поголовно принципов. При его-то карьере это определённо удавалось не часто.

Неспокойные ноги