Сведения, полученные в результате экспертизы, лишь подтвердили предположения о том, что Фиолетовый был и в ресторане «Охотничий», и в квартире Бахраха. То есть этот человек был знаком с Бахрахом, знал о существовании письма или же мог догадываться об этом. Кроме того, он наверняка знал, что то письмо, которое нотариус, друг Бахраха, вручил Дмитрию, связано каким-то образом с наследством. Или же содержит в себе сведения, касающиеся Бахраха или самого Фиолетового. В любом случае это письмо интересовало его настолько, что он не побоялся устроить в ресторане драку и избил Дмитрия, требуя отдать ему это письмо. Наверняка Фиолетовый сейчас в Москве и как охотник ищет там свою добычу, то есть Гел. Шубин не знал о планах Земцовой относительно того, каким образом они собираются действовать в Москве. Одно он мог предположить: Земцова сделает все возможное, чтобы Гел не появилась в «Черной лангусте». Во-первых, это опасно, ведь и Фиолетовый, и Герман будут искать возможности встретиться с ней наедине, чтобы потребовать объяснения, что хотел сказать Бахрах, направляя к ней Дмитрия своим письмом. Во-вторых, появление Гел чревато большими осложнениями в плане дальнейшего расследования той цепочки, одним из звеньев которой она и является. То есть она невольно может привести и Фиолетового, и Германа к Марине Смирновой. Средств, чтобы заставить ее проговориться о существовании Марины Смирновой, равно как и обо всем, что она знает в этой связи о Бахрахе, существовало больше чем достаточно. Если Фиолетовый не погнушался разбить лицо тихому шизофренику, чтобы только выбить информацию о письме, то что стоит ему прибегнуть к более действенным методам, чтобы заставить говорить Гел, женщину? И еще. Шубина не оставляла мысль о том, что Дмитрий знал этого человека, но по каким-то причинам не хотел сознаваться в этом. Возможно, его припугнули… Но может быть и другая причина.

Размышляя таким образом, Шубин подъехал к дому, в котором жил Дмитрий Бахрах, и решительно поднялся по лестнице к его квартире. Он испытывал неприязнь к этому не вполне здоровому человеку, и это же чувство каким-то странным образом касалось и Земцовой. Сколько раз он спрашивал себя, как могла она, здравомыслящая, умная и чувствительная женщина, не заметить симптомы психического расстройства своего любовника? Неужели его сентиментальность, его игра на гитаре, музыкальность и непохожесть на других так очаровали уставшую от грубости реальной жизни Земцову?

– Кто там? – раздалось из-за двери.

– Дмитрий, это Шубин. Игорь Шубин. Открой.

Он чувствовал, что его разглядывают через дверной глазок, а потому постарался, чтобы лицо его приняло высшую степень дружелюбия и спокойствия.

– Я один, мне надо поговорить с тобой…

– О чем? – голос Дмитрия звучал глухо, и в тоне чувствовалась неприязнь.

– О тебе. Это важно. Открой.

Он открыл, хотя лицо его выражало тревогу и озабоченность, словно он, открыв, тут же и пожалел об этом.

– Здравствуй, – Игорь смотрел на обросшее щетиной худое и бледное лицо Дмитрия до тех пор, пока не понял, что ведет себя как посетитель зоопарка, засмотревшийся на невиданное и сильно удивившее его животное. Ему стало неловко от затянувшейся паузы. – Ты узнал меня? Я – Шубин, работаю вместе с Земцовой.

– Узнал. Проходи. Только у меня не убрано. Я после похорон все никак не приду в себя. Не знаю, радоваться мне смерти отца или нет…

Они прошли в комнату.

– Понимаешь, Шубин, отец меня никогда не любил, он только откупался от меня. Вот и весь разговор. Мать настроила меня против него капитально. А однажды он пришел и разбил мою гитару. Настоящую испанскую гитару.

– Почему он ее разбил?

– Разозлился, что я отказываюсь работать на него.

– А как ты должен был работать на него?

– Не знаю. Он говорил, что мне почти ничего не надо будет делать. Просто я должен быть его сыном, понимаешь? Но я не хотел продаваться.

– Он хотел оформить часть документов на твое имя? – подсказал Шубин.

– Вероятно. А что еще? Он же прекрасно знал, что я ничего не умею. Он звал меня к себе. Говорил, что у него хороший дом. Вернее, квартира. У него там полно красивых вещей, и все это когда-нибудь будет моим. Насколько я понимаю, это уже стало моим.

– Правильно. Ведь ты же единственный наследник? Ты видел квартиру? Ты был там?

– Нет. Я не знаю, как себя вести там. Боюсь, что, когда я начну открывать двери ключами, выйдет кто-нибудь из соседей и вызовет милицию.

– Если хочешь, я могу пойти с тобой, чтобы тебе не было так… – и он вместо «страшно» сказал: —…неловко.

– И ты пойдешь со мной? Потратишь свое время?

– Я хочу тебе помочь. Ведь ты же остался один, насколько я понял… – И тут же, без перехода: – Дмитрий, зачем к тебе приходил этот человек… с пятном на лице?

– Это все призраки. Они приходят время от времени ко мне. Вот и в ресторан пришел…

– Какой еще призрак? Чей призрак?

– Он бил меня и хотел, чтобы я отдал ему письмо отца. А как я мог ему его отдать, если у меня к тому времени этого письма уже не было?! Я разорвал его и бросил в ведро. Или корзину. Не помню. Главное, что я разорвал это письмо. В этом письме мой отец смеялся надо мной.

– Как ты думаешь, зачем твоему отцу понадобилось посылать тебе такое письмо? Оно, вероятно, сильно разозлило тебя?

– Разозлило… Да я чуть не задохнулся от злости. Стрип-бар. И это туда отец посылает меня после своей смерти? Да лучше бы он послал меня в ад!

– Кто принес тебе письмо?

– Роман Георгиевич… – внезапно Дмитрий словно очнулся и посмотрел на Игоря с видом человека, до которого только что дошло, что он обознался и до этого момента откровенничал с совершенно незнакомым ему человеком. – А ты что, знаешь, кто такой Роман Георгиевич?

– Да ты же сам мне только что сказал, что он нотариус, старинный приятель твоего отца, – солгал Шубин и слегка порозовел от стыда.

– А, да! Надо же, совсем забыл. Ну так вот. Это письмо мне принес Роман Георгиевич.

– Он до сих пор в своей нотариальной конторе?

– Нет, он давно на пенсии, живет за городом – выращивает розы. Эти розы ему привозил из Риги мой отец. Он любил делать подарки…

И Шубин вдруг понял, что Дмитрий всю жизнь любил своего далекого и таинственного, благополучного и жизнелюбивого отца. Любил настолько, что боялся признаться в этом даже самому себе! И был уверен в том, что отец его не любил. Трагедия двух родных людей, потерявших друг друга при жизни и замкнувшихся в своем искусственно созданном одиночестве, потрясла Игоря Шубина.

– Дмитрий, ты же не хочешь, чтобы квартиру твоего отца разграбили?

– Разграбили? Но почему?

– Ты должен вселиться в нее, прийти немного в себя, а потом нанять адвоката, который помог бы тебе с оформлением документов на наследство. Это может быть Земцова, если ты пожелаешь к ней обратиться. Это может быть любой другой адвокат. Хотя я бы советовал тебе все же Юлю. Я понимаю, что у вас осложнились отношения, но тебя могут обмануть… Адвокаты – они тоже все разные. Юле можно доверять. И она доказала тебе это не один раз, не так ли?