– Но, Хинч, дорогуша, ты же знаешь, что я всегда всепутаю! – закудахтала Мергатройд.

– Сейчас речь не об опилках, которые у тебя вместомозгов. Речь о твоих глазах. О том, что ты видела.

– Но я ничего не видела!

– Говорю тебе, Мергатройд: беда в том, что ты даже нехочешь попытаться. Слушай внимательно. Значит, так: кто бы ни был человек,охотящийся на Летти Блэклок, он в тот вечер находился в комнате. Он… я говорю –«он», поскольку так проще, но в принципе это преступление могла бы совершить и женщина,хотя, конечно, мужчина больше подходит, потому что все мужики – свиньи… таквот, он заранее смазал дверь, которая считалась заколоченной. Когда онумудрился это сделать, не спрашивай, ты только собьешь меня с мысли. На самомделе, улучив момент, можно незаметно пробраться в любой дом Чиппинг-Клеорна.Надо только выяснить, где прислуга и куда смотались хозяева. Хорошенькопрощупать почву – и дело в шляпе! Ладно, поехали дальше. Он смазал дверь, итеперь она открывается беззвучно. А сейчас давай представим себе тот вечер…Свет потух. Дверь «А» распахнулась настежь. Сутолока, слепящий свет фонаря,крики налетчика… И пока мы пялимся в темноту, Икс (назовем его так) тихонькопрокрадывается через дверь «Б» в темный холл, подходит сзади кдураку-швейцарцу, выпускает пару пуль в Летти Блэклок и пристреливаетгоре-гангстера. Потом бросает пистолет, чтобы такие тугодумы, как ты, решили,что стрелял швейцарец, и прошмыгивает обратно, успевая занять свое место дотого, как зажгут свет. Усекла?

– Д-да… но кто это был?

– Уж если ты, Мергатройд, не знаешь, тогда никто незнает!

– Я? – еле слышно пискнула испуганнаяМергатройд. – Но я ничего, совсем ничего не знаю. Честное слово, Хинч!

– Напряги, напряги же опилки, которые ты называешьмозгами. Начнем сначала: кто где был, когда погас свет?

– Не знаю.

– Знаешь! Ты меня до дурдома доведешь, Мергатройд! Агде ты сама была, знаешь? Ты стояла за дверью.

– Да-да, помню. Она еще стукнула меня по больноймозоли, когда распахнулась.

– Ты бы лучше к педикюрше сходила, вместо того чтобыныть. Допрыгаешься до заражения крови. Ладно, идем дальше. Значит, ты стоишь задверью, а я – у камина, умираю от жажды. Летти Блэклок стоит у стола возлепрохода под аркой, достает сигареты. Патрик Симмонс прошел в маленькую комнату,туда, где Летти оставила напитки. Так?

– Да-да.

– Хорошо. Кто-то пошел вслед за Патриком… илинамеревался пойти. Какой-то мужик. Проклятие! Не могу вспомнить, кто именно:Истербрук или Эдмунд Светтенхэм. Ты случайно не помнишь?

– Нет.

– Где уж тебе помнить такие вещи? Ладно… потом кто-тоеще прошел в маленькую комнату. А, вспомнила! Филиппа Хаймес! Мне это врезалосьв память, потому что я обратила внимание на ее прекрасную осанку и подумала,что эта девушка хорошо смотрелась бы верхом на лошади. Филиппа подошла к камину.Зачем – не знаю. И тут потух свет… Итак, фигуры на шахматной доске расставлены.Патрик Симмонс, Филиппа Хаймес и то ли полковник Истербрук, то ли ЭдмундСветтенхэм – точно не установлено – стоят в дальней гостиной. Теперь внимание,Мергатройд! Скорее всего это было их рук дело. Если кто-то намеревался тихонькопроскользнуть в дальнюю дверь, он, естественно, заранее занял удобную позицию.Так что, вероятнее всего, это был один из той троицы. И тогда, Мергатройд, оттебя ничего не зависит.

Мисс Мергатройд явно воспряла духом.

– Но с другой стороны, – продолжила миссХинчклифф, – может, они были и ни при чем. И тут все зависит от тебя,Мергатройд.

– Но что я могу?!

– Да говорю же, дурья башка: кому еще знать, как нетебе?

– Но я не знаю! Правда не знаю! Я не могла ничегозаметить!

– Нет, могла. Ты – единственная, кто мог. Ты стояла задверью и не смотрела на фонарь, потому что тебе мешала дверь. А значит, тысмотрела на то место, которое фонарь освещал. Всех остальных свет ослепил, атебя – нет.

– Может, и так, но я все равно ничего не видела, ведьсвет мельтешил из стороны в сторону…

– И что освещалось? Фонарь задерживался на лицах,верно? На столах? На креслах?

– Д-да… Мисс Баннер стояла, разинув рот и выпучивглаза. Уставилась в одну точку и часто моргала…

– Ну, вот, наконец-то! – облегченно вздохнула миссХинчклифф. – Самое сложное – это заставить тебя шевелить опилками. Ну!

– Но я больше ничего не видела! Честное слово!

– То есть ты хочешь сказать, что видела пустую комнату?Неужели там не было ни души? Никто не стоял? Не сидел?

– Нет, конечно, были! Миссис Хармон сидела наподлокотнике кресла. Она закрыла лицо руками, совсем как ребенок.

– Так-так, с миссис Хармон и мисс Баннер все ясно.Неужто тебе не понятно, к чему я клоню, Мергатройд? Я не хочу тебе ничегоподсказывать, но, понимаешь, когда мы исключим тех, кого ты видела, мы сможемподойти к самому главному: кого ты не видела. Поняла? Кроме столов, кресел,хризантем и прочей дребедени, в комнате были люди: Джулия Симмонс, миссисСветтенхэм, миссис Истербрук, полковник Истербрук или Эдмунд Светтенхэм… ДораБаннер и Банч Хармон. Ты уже вспомнила Банч и Дору. Отлично! Вычеркни их изсписка. А теперь напрягись, Мергатройд, и подумай, кого в комнате не было?

В распахнутое окно стукнулась ветка. Мисс Мергатройдподскочила как ужаленная. Закрыв глаза, она бормотала:

– Цветы на столе… большое кресло… фонарь не дошел дотебя, Хинч… Миссис Хармон… о да…

Зазвонил телефон. Мисс Хинчклифф сняла трубку:

– Алло! Кто это? Со станции?…

Сидя с закрытыми глазами, мисс Мергатройд послушно пыталасьвоссоздать в памяти тот злополучный вечер. Фонарь медленно двигался по комнате…вот он высветил группу людей… окна… диван… Вот Дора Баннер… Стена… стол слампой… проход под аркой… внезапный плевок пистолета…

– Этого не может быть! – ахнула мисс Мергатройд.

– Что?! – злобно рявкнула в телефонную трубку миссХинчклифф. – Он там с утра? Со скольких? Черт возьми, и вы только сейчаспозвонили? Да я натравлю на вас ОБЖОЖ![5] Что? Недосмотр? И этовсе, что вы можете сказать?!

Она бросила трубку.

– Это по поводу рыжего сеттера. Оказывается, он торчитна станции с утра… с восьми! Без глотка воды, представляешь? A эти кретинысоизволили позвонить только сейчас. Я поеду заберу его.

Она кинулась к двери. Мисс Мергатройд очнулась ипронзительно запищала: