К счастью, к источнику подошла по другой аллее Оля, и Андрей обрадовался возможности переменить неприятную для него тему. Он давно понял: переубеждать Николь в том, в чем она уверена, не имеет смысла.

– А вот и нимфа, – заметил он. – Привет, Оля. Что так рано гуляешь?

– Здравствуйте. – Она улыбнулась обольстительной улыбкой. – А я здесь каждое утро умываюсь. После этой воды никаких кремов не надо.

– Тебе и так не надо, – улыбнулся в ответ Андрей.

– Просто у нас их нет, – пожала плечами Оля. – А француженки все хорошими кремами пользуются, я знаю.

– Ольга говорит, что французские кремы лучше, чем здешняя минеральная вода, – повернувшись к Николь, перевел Андрей.

– По-моему, она просто кокетничает с тобой, – заметила та.

– Ерунда, – улыбнулся он.

– Невеста ревнует? – догадалась Оля. – Напрасно, между прочим. Мы же с вами родственники.

– Разве? – удивился Андрей.

– Конечно. – Теперь уже она удивилась. – Двоюродные брат и сестра. – И, увидев его ошеломление, спросила: – А вы не знали?

– Нет… – растерянно проговорил он. – Подожди! Как двоюродные? Каким образом?

– Ну, мой отец и ваш – родные братья, – пожала плечами она.

– Мой отец… Но откуда ты о нем знаешь?!

– Да о нем все знают, – удивленно ответила Оля.

– Мне никто не говорил!

– Ну так и я не буду!

Она засмеялась и убежала.

– Что она сказала? – встревоженно спросила Николь.

– Оля, подожди! – крикнул Андрей.

– Не скажу, не скажу! – разнесся по парку ее звонкий голос.

– Что она тебе сказала, Андрэ? – повторила Николь.

– Я сам ничего не понимаю…

Лида Кондратьева тоже гуляла в этот утренний час в парке. За ней хвостиком ходила Наташа и, как всякий шестилетний ребенок, задавала сто вопросов в минуту.

– А вот здесь твоя тетя Надя однажды увидела Ангела, который охраняет наше Ангелово, – сообщила Лида, указывая на поворот аллеи.

– А где же он сейчас? – тут же спросила Наташа.

– Сейчас его не видно, – улыбнулась Лида.

– Улетел?

– Может быть. Но когда-нибудь вернется.

– А когда?

– Этого никто не знает. Может быть, когда Ангеловы и Кондратьевы снова полюбят друг друга.

– Тогда сразу-сразу вернется? – уточнила Наташа.

– Не знаю, маленькая. Может быть, и не сразу. – И увидев, что Наташа смотрит с недоумением, Лида предложила: – А давай-ка мы с тобой поищем грибы! Когда-то во-он там грибов было много-много. И пойдем домой, я устала.

К тому времени, когда они направились к дому, Андрей и Семен уже заканчивали разговор, сидя на ступеньках флигеля.

– Не понимаю! – сердито произнес Андрей. – Ладно в детстве – может быть, мама берегла меня. Но я давно взрослый человек, я воевал, в конце концов. Что за странный способ заботиться о моем душевном покое? Скрывать, что мой отец жив!

– Я тоже считаю это странным, – кивнул Семен. – Но Лида так решила.

– Я поеду к нему, – решительно сказал Андрей.

– Твое право, – пожал плечами Семен. – Извини, Андрюша, мне на работу пора.

Он ушел, а на аллее показались Лида и подпрыгивающая от нетерпения Наташа, держащая в каждой руке по два боровика.

– Мама! Мы грибы нашли! – издалека кричала она.

– Андрей, лучше бы как-то постепенно… – встревоженно сказала Вера.

– Как ты себе это представляешь? – сердито ответил он.

И, спустившись с крыльца, пошел навстречу матери. Вера несколько минут смотрела, как он что-то говорит Лиде, та отвечает… И вдруг оседает на землю, а Андрей ее подхватывает.

– Я же говорила! – воскликнула она, бросаясь к ним.

Лиза возвращалась из деревни в санаторий, когда еще и сумерки не сгустились. Ей вообще не хотелось идти в клуб на танцы. Ну что ей там делать? Танцевать она не любила и не умела, а смотреть, как Олю обступает толпа парней и она кокетничает напропалую со всеми, чтобы помучить Васю Лютикова? Это Лизу тяготило. Во-первых, Вася хороший и в Олю влюблен по уши, и несправедливо издеваться над человеком, который любит. А во-вторых, видно же, что Оля хочет посильнее уязвить ее: видишь, мол, за мной кавалеры толпой ходят, а тебя даже танцевать никто не приглашает!

Лиза улыбнулась. Если бы Оля только могла догадаться, что ей совершенно все равно, восхищаются ею или нет какие-то мальчишки! Один есть на свете человек, чье внимание для нее важно. Еще неделю назад она и представить не могла, что это может быть так, а вот теперь…

Выйдя на центральную аллею, Лиза увидела, что ко входу в главный корпус подъехали «Жигули» и из них вышел Максим Матвеев. Она вздрогнула и остановилась как вкопанная. Сердце взлетело вверх, забилось прямо в горле. Максим поднялся на крыльцо, вошел в здание. Помедлив лишь мгновение, Лиза тоже пошла к главному корпусу.

– Семен Борисович, я нашел антиквара, которому хотели сдать позолоченную розу.

– Хотели?

– Да. Но не сдали, потому что он потребовал паспорт.

– Кто хотел сдать? – спросил Фамицкий.

– Молодая девушка, – сухо ответил Матвеев. – Лет восемнадцати. Светловолосая, причесана на прямой пробор, с недлинной косой. В очках. Вы понимаете, что не бывает таких совпадений?

Лиза отшатнулась от окна, под которым стояла. Ей показалось, что в кабинете услышат, как бьется ее сердце. Она попятилась, запнулась о бордюр клумбы, чуть не упала и, зажимая рот рукой, бросилась бежать.

– Максим Валерьевич, я вас прошу: не делайте поспешных выводов, – поморщился Фамицкий.

– Семен Борисович, мне самому тяжело, – вздохнул тот. – Ведь у меня и раньше были показания против Лизы.

– Чьи показания?

Матвеев уклонился от ответа.

– Неважно. В них не было ничего существенного, и я не придал им значения. Был уверен, что Лиза не виновата.

– Она действительно не виновата, – твердо произнес Фамицкий.

– Тогда я мог так считать. Но показания антиквара – это уже серьезно, – покачал головой Матвеев. – Лиза имела доступ к ключам от склада. И очки в описании присутствуют, и внешность соответствует… Я мог бы допросить Лизу один. Но будет лучше, если я поговорю с ней в вашем присутствии. Завтра утром.

– Да, не стоит на ночь ее волновать, – мрачно произнес Фамицкий.

– Дело не в волнении.

– А в чем?

– Сразу после этого разговора я должен буду поехать с Лизой к антиквару, – глядя ему в глаза, сказал Матвеев.