слушая, как она рассказывает мне о том, что Рой прикоснулся к ней и я должна отказаться от всякой надежды когда-либо завоевать расположение ее брата.

– Я даже не помню, что ты сказала, Сильви, – заявила я. – Так что давай просто забудем, ладно?

Некоторое время мы сидели молча. Я чувствовала: Сильви раздумывает, что сказать. В конце концов она придумала:

– Скоро мы обе будем замужними дамами, толкающими наши детские коляски вдоль набережной.

И почему-то это высказывание, казалось, усилило мое раздражение.

Я встала.

– На самом деле я планирую продолжать работать в школе, так что мы, вероятно, ненадолго отложим рождение детей.

По правде говоря, дети вообще не фигурировали в моих мечтах о браке с Томом. Я даже не рассматривала эту перспективу. Никогда не представляла себя с детской коляской. Я только представляла себя в его руках.

Извинившись, что мне нужно рано вставать, чтобы подготовиться к свадьбе, я принесла пальто. Сильви ничего не сказала. Она вышла со мной в холодный коридор и молча смотрела, как я ждала лифт.

Когда двери лифта открылись, я не оглянулась, чтобы попрощаться, но Сильви крикнула:

– Заставь Тома прийти сюда, ладно?

Все еще не оглядываясь назад, я крякнула в знак согласия.

– И, Марион!

У меня не было выбора, кроме как задержать лифт и ждать.

– Да? – спросила я, не сводя глаз с кнопки с надписью «нулевой».

– Удачи.

Наш «медовый месяц» был ночью в отеле «Старый корабль». В какой-то момент мы пытались поговорить о нескольких днях в Веймуте в другое время, но, так как Тому пока нельзя было уезжать, с этим придется подождать.

«Корабль», хотя и не совсем гранд-отель, обладал тем приглушенным очарованием, которое тогда меня очень впечатлило. Мы молча прошли через вращающиеся стеклянные двери в вестибюль. Покрытый толстым ковром пол успокаивающе скрипел и стонал под нашими ногами, и я подавила желание прокомментировать это место, даже звучащее как старый корабль. Отец Тома заплатил за комнату и за ужин в качестве свадебного подарка. Это был первый раз, когда кто-то из нас провел ночь в отеле, и, думаю, мы оба испытали легкую панику из-за незнания этикета таких мест. В фильмах, которые я видела, были посыльные, грубо обращавшиеся с багажом, и портье, желавшие узнать личные данные, но в тот день на «Корабле» все было тихо. У меня был небольшой чемодан, в который я упаковала новую ночную рубашку с кружевной отделкой бледно-абрикосового цвета, купленную специально для этого случая. Я уже сменила свадебное платье на бирюзовую шерстяную юбку и твинсет[50] с коротким жакетом из букле и чувствовала себя достаточно умной. Мои туфли были не новыми и сильно потертыми вокруг носков, но я старалась не зацикливаться на этом. У Тома с собой была только холщовая сумка, и я пожалела, что он не взял чемодан, чтобы выглядеть более солидно. Но, подумала я, именно так поступают мужчины. Они путешествуют налегке. Они не поднимают шума.

– Разве здесь не должен быть кто-нибудь? – спросил Том, оглядываясь по сторонам в поисках признаков жизни. Он подошел к столу и положил обе руки на блестящую поверхность. Совсем рядом с его рукой был золотой колокольчик, но он не прикоснулся к нему. Вместо этого он ждал, барабаня пальцами по дереву и уставившись на стеклянную дверь за столом.

Я сделала небольшой круг позади него, просматривая меню на вечер (белое вино, лимонный пирог) и список конференций и балов на предстоящую неделю. Я не решалась сесть в одно из кожаных кресел с высокой спинкой на случай, если кто-нибудь появится и спросит, не хочу ли я выпить. Вместо этого я сделала еще один круг. Том ждал. И все равно никто не пришел.

Не желая продолжать ходить по кругу, я остановилась у стола и резко опустила руку на звонок. Чистый звенящий звук эхом разнесся по вестибюлю, заставив Тома вздрогнуть.

– Я мог бы это сделать, – прошипел он.

Тут же появился мужчина с блестящими черными волосами, в накрахмаленном белом пиджаке. Он переводил глаза с Тома на меня и обратно, прежде чем сумел улыбнуться.

– Прошу прощения, что заставил вас ждать, мистер и миссис…

– Берджесс, – сказал Том раньше меня. – Мистер и миссис Томас Берджесс.

Бюджет отца Тома не предполагал вида на море. Наш номер находился в задней части отеля, с видом на внутренний двор, где собирались сотрудники, чтобы посплетничать и покурить. Оказавшись внутри, Том не присел. Вместо этого он прошествовал по комнате, срывая тяжелые малиновые шторы, закрывавшие бо́льшую часть окна, поглаживая гагачий пух цвета печени, восклицая о роскоши («У них есть смеситель!»), как он делал, когда мы были в твоей квартире, Патрик. После борьбы с ручками и ужасного визга дерева ему удалось распахнуть окно, пропуская послеполуденное нытье чаек.

– С тобой все в порядке? – спросила я. Но я не это хотела сказать. «Отойди от окна и поцелуй меня» – вот что я хотела сказать. Я даже думала вообще ничего не говорить, просто начать раздеваться. Было еще рано, не позднее пяти часов дня, но мы были молодоженами. В гостинице. В Брайтоне. Где такие вещи происходят постоянно.

Он одарил меня своей прекрасной улыбкой.

– Лучше не бывало. – Он подошел и поцеловал меня в щеку. Я поднесла руку к его волосам, но он уже снова был у окна, теребил шторы и выглядывал наружу.

– Я подумал, – сказал он, – нам стоит немного повеселиться. Это наш медовый месяц.

– О, да?

– Мы могли бы притвориться отдыхающими, – сказал он, натягивая куртку. – До обеда еще много времени. Пойдем на причал.

Дождь все еще шел. Идти на причал или вообще выходить было последнее, чего мне хотелось. Я представила себе время интимной близости – баловство, как мы тогда называли это, – и сладкие разговоры о молодоженах за ужином, после которого быстро следовала постель.

Тебе может показаться, Патрик, что меня интересовало только одно. Возможно, ты даже удивишься, представив меня в 1958 году двадцатиоднолетней девушкой, которая не могла дождаться, когда потеряет девственность. Сейчас это обычное дело, да и в гораздо более раннем возрасте – тоже; хотя, по правде говоря, я считаю, что начала поздно даже для 1958 года. Конечно, помню, что мне казалось: я должна быть немного напугана, по крайней мере перспективой переспать с Томом. У меня вообще не было никакого опыта, и я мало что знала о самом акте, за исключением того, что мы с Сильви почерпнули много лет назад из экземпляра «Супружеской любви», который она откуда-то стащила. Но я прочитала много