– Вика, о чем задумалась? Я еще здесь и жду ответа. – Насмешливый голос вернул ее в действительность.

– Если у тебя есть документы, подтверждающие полномочия… – Она была уверена в отрицательном ответе. – Нет? Я так и думала. Но я отвечу.

Виктория Павловна вновь замолчала. О чем предупреждала Руфина? Сколько веревочке ни виться… «Вовремя ты ушла, подруга. Мне теперь одной отвечать за то, что мы натворили. Что ж! Я тоже устала бояться. И ты права, девочка по нашей воле, нет, скорее трусости и жадности, десять лет жила в сиротском доме, имея родных». Виктория Павловна смотрела на Игната. Все так же красив. Волосы перекрасил. Зачем? Она вдруг поняла, что детская влюбленность в него прошла, но обида не стерлась. И сейчас появилась возможность хотя бы частично отомстить за свое унижение.

– Карту я отдала Александру Михайловичу Амелину. Он готовится стать ее официальным опекуном. Девочка – дочь Людмилы Ивановой, в девичестве Улицкой. Твоей любовницы, Игнат, которую ты убил. Я была на том суде!

Она с удовлетворением наблюдала, как раздавлен этой новостью Игнат. Какой больной и затравленный взгляд он бросил на нее, Вику.

– Откуда ты… у девочки же остались бабушка и отец? Как же она попала в детдом?

– Ее подбросили. – Виктория Павловна пожала плечами. – Кто? Вопрос не ко мне. Я всего лишь приняла ее и оформила.

– И не знала, чья она дочь?

– Да. До тех пор, пока ко мне не попала эта карта, – без стеснения соврала Виктория Павловна.

– Не понимаю… Аркадия сказала мне, что отвезла девочку отцу в деревню. Зачем ей было меня обманывать?

– Могу лишь предположить. Муж Милы был серьезно болен, рассеянный склероз. Видимо, Аркадия Львовна посчитала, что девочке будет лучше в детском доме, чем с больным отцом.

– Это все, что ты знаешь?

– Да, Игнат. И мой тебе совет – не тревожь девочку. Ты ей никто. Нет, не так! Ты – убийца ее матери! И ей совсем незачем об этом знать.

– Я сам буду решать, что мне делать, – зло оборвал ее Тарханов.

Когда за ним закрылась дверь, Виктория Павловна без сил опустилась на стул. Она чуть было не совершила чудовищную ошибку – уже была готова открыться чужому человеку. Убийце. «Или все же нет? Или мы с Руфиной были правы, когда подумали, что Милу убил не он?» Виктория Павловна встала и подошла к окну. Она успела заметить широкую спину Игната Тарханова перед тем, как тот сел на водительское сиденье недорогой иномарки. «Если он не знал, чья Нюша дочь, что же ему на самом деле нужно от девочки? Зачем он приходил?» – запоздало задала она вопрос сама себе.

Кир после обеда убежал к новому другу, а Нюша все раздумывала, что скажет вечером Ядвиге. Днем та, хотя и представилась так приветливо, тут же оставила ее перед входом в столовую, свернув в узкий коридор. То, что на девятнадцать ноль-ноль назначено «свидание» со штатной «ведьмой», ей сообщила Анна Сергеевна.

Нюша вспомнила, как Ядвига приснилась ей впервые – это случилось перед тем новогодним праздником, когда решилась ее судьба. Уже под утро она вдруг резко открыла глаза, но какая-то сила заставила ее закрыть их снова. И она четко увидела женщину, которая стояла возле кровати и очень серьезно и пристально смотрела на нее, Нюшу. Женщина была страшно красива. Вот тогда Нюша и поняла значение этого, казалось бы, бессмысленного выражения – как же «страшно», если «красиво»? А вот так: когда сердце замирает от страха при виде такой красоты. И сказать нечего, и глаз оторвать невозможно. Нюша в том сне-видении и молчала. Сколько продолжалось это – минуту, пять? Казалось, долго. Мысли даже какие-то возникали у Нюши, вопросы. А ответы приходили сами, словно написанные на призрачном облаке – Нюша прекрасно видела, что гостья рта не открывала.

Очнулась Нюша с четко оформленной информацией: сегодня случится то, чего ждет каждый ребенок детского дома – она, Нюша, обретет семью. Это было настолько невероятно! Если и брали, то совсем малышей, поэтому Нюша отмахнулась, приснится же такое!

И только после праздника, прокручивая в уме события дня в хронологическом порядке, она поняла: ее кто-то свыше (ну не реально же красавица приходила?) предупредил и помог. Вспомнила Нюша и еще одно – гостья сообщила, что заберут в родную семью. Почему «родную»? Сирота она, подкидыш, нет никого. Или мама о ней вспомнила? Значит, жива…

Потом оказалось, что Марго – не мама совсем, да и Федор – посторонний. А уж Аркадия Львовна – врагиня номер один. С первого дня, как Нюша с рюкзачком за плечами перешагнула порог квартиры Амелиных, та громко оповестила всех, что признавать «приблуду» не собирается. Нюше-то было наплевать на старуху, тем более она заметила, как скривился Федор и усмехнулась Марго. Кир, так тот и вообще покрутил пальцем у виска. Нюша поняла, бывшая милицейская полковница Аркадия Львовна – враг для всех в этом доме, даже для собственной дочери. Никто ее не любит, но терпят.

А родной эта семья Нюше так и не стала. Разве что Кир да дед Саня. Их Нюша любила искренне. И жалела.

Ядвига приходила во сне редко, но голос, несомненно, принадлежавший ей, Нюша «слышала» частенько. Он сообщил и об аварии, в которой погибли Марго и Федор.

За окном стемнело, но территория школы была освещена ярко. Нюша, чтобы убить время до встречи с Ядвигой, стала было считать фонари, как увидела: открылись ворота, и въехал белый микроавтобус. Он остановился на площадке, дверца открылась, и на руки подбежавшему охраннику со ступенек упала девушка. Тот отвел, а точнее, отволок ее к домику охраны и усадил на скамью, прислонив к спинке. Голова девушки упала на грудь, и Нюша поняла – та пьяна в стельку.

«И зачем ее привезли в школу в таком виде? Что, до утра нельзя было подождать, пока проспится?» Тут Нюша заметила, как по дорожке от главного корпуса идет Ядвига. Что та сделала с девушкой, Нюша с такого расстояния не поняла, но девица вдруг встала и твердым шагом двинулась прочь от сторожки. Нюша проводила ее глазами почти до дверей особняка, пока было видно. «Рассказать кому – не поверят. Только кому рассказать-то? Машке можно было бы. Нет, не поймет. Ваня – да…» Нюша почувствовала, как на миг перехватило дыхание.

Чтобы понять, кто дорог, нужно его потерять. В одно мгновение, садясь в машину, срываясь с привычного места, а главное – не совсем по своей воле. Знать, что впереди полная неизвестность, «дурдом» с ведьмами, отбитыми на всю голову хулиганками по соседству и никак нет ни Машки, ни Вани. Им можно позвонить, с ними можно встретиться в городе. Не тюрьма здесь, как оказалось, и не колония для малолетних преступниц. По крайней мере, для нее. Да, позвонить можно. Но что сказать, Нюша пока не придумала. Знает одно – неизвестно, на какой срок она лишена Машкиного бестолкового щебета и серьезного взгляда Вани. И еще нет и не будет рядом деда Сани.

Маму ее они с ним так и не нашли. Мария Сергеевна умерла, дед звонил, рассказал, как попал на похороны. Куда дальше двигаться в поисках – непонятно. Но Нюша решила, что первое, о чем она спросит Ядвигу при встрече, – жива ли ее мама? И про отца. Был же отец какой-то?