Слово за слово, маги обсудили многое. Даже про Эвана вспомнили, причем особой скорби в лице Сэн я как-то не заметила. У меня же сердце сжалось от боли, когда он сказал, что принц был глупым мальчишкой, который ослушался его приказа. Оценивающе посмотрев на Кир-Кули, затем на грустную меня, маг предложил закрыть тему. И вот это существо называется отцом?! Это ему я должна буду отдать моего малыша?! Да пошли они все… Впрочем, ладно. Поживем – увидим, доживем – узнаем… главное, дожить.

Внутренне вскипев от возмущения, я немного взбодрилась. Но дальнейшее лениво-монотонное препирательство «динозавров» снова начало навевать сонливость. При этом они были увлечены исключительно друг другом, я же для них являлась фигурой абстрактной. О том, что сейлин – живой человек, присутствующий за столом, собеседники вспоминали, лишь когда надо было получить от меня подтверждение правоты одного из них.

Я уже почти задремала в обнимку с Таасом, как услышала очередную крайне интересную информацию. На этот раз обсуждалось то самое проклятое пророчество, из-за которого погибло столько невест. Взяв со стола кружку, пригубила глоток остывшего чая и закашлялась, подавившись. Еще бы! Пророчества-то, как выяснилось, не было. Зато был древний ритуал, который пленник использовал в экспериментах, прикрыв свои деяния лживым предсказанием. «Для того чтобы дать людям надежду», – сказал он. «Для того чтобы перекинуть ответственность на мифических шестируких», – решила я.

Аше-ар заботливо постучал меня по спине и предложил водички, а Сэн вместе с протянутой салфеткой – магическую помощь. И от того, и от другого я вежливо отказалась, но попросила прояснить ситуацию с дальнейшей судьбой Неронга. Ведь если сильнейший гуляет на свободе, значит, и другие могут? Оказалось, нет. Ложь… все в этом мерзком городе было обманом. Обещания Светлоликого, сам Светлоликий – все! Вышеупомянутая надежда – это тот предел, который он мог дать своим подданным. Единственным, кто должен был покинуть проклятый город в случае, если иномирная невеста действительно окажется настоящей сейлин, был сам пленник. Он, в общем-то, и покинул. Только уйти далеко от своего отпрыска, тело которого формируется в моем чреве, а дух обитает где-то рядом, сопровождая будущую оболочку, Сэн не мог. Да и не хотел. Ведь этот ребенок – гарант его свободы. А я… Как он там говорил? Всего лишь сосуд. Временный и ни на что другое не годный.

Стало обидно. И мне снова разонравился Сэн. Хитрый, изворотливый хищник, жестокий и расчетливый. Как, впрочем, и Кир. Покрепче обняв Тааса, я решила, что котик – самый лучший в компании этих зверей. Таас в свою очередь тоже что-то решил и принялся точить когти об мои колени. Я ойкнула, отвлекаясь от мрачных мыслей на наглую животину. А Сэн, взяв из вазочки какой-то сине-зеленый шарик, предложил его мне, назвав конфетой. Думаю, понятно, почему я отказалась? А вот из рук Кир-Кули угощение приняла, ибо что-то похожее уже ела в его шарту, и мне очень понравилось. На что сильнейший в очередной раз отпустил язвительное замечание по поводу наших с аше-аром близких отношений. А кот опять вонзил когти в мою ногу, и… я не выдержала.

– Да не было между нами ничего! – прошипела, старательно отдирая от себя Тааса, прикинувшегося сонным валенком. – Ничего, кроме финального поцелуя, – исправилась я, немного смутившись.

– Какого поцелуя? – прищурился Сэн.

– Ритуального, – сказала я, раздражаясь. – Спросишь еще, что за ритуал? – Хмуро посмотрела на него. – Эо!

– Эо не предусматривает никаких поцелуев, – припечатал он.

– Предусматривает! – уперлась я.

– Нет!

– Да!

– Кир-Кули, скажи?! – в один голос проговорили мы, посмотрев на блондина, тот неопределенно пожал плечами и невинно улыбнулся.

Вот черт! Значит, и правда тот поцелуй не имел никакого отношения к завершению ритуала.

– Но зачем тогда? – немного растерянно пробормотала я.

– М-м-м, захотелось? – вопросом на вопрос ответил он.

Отлично! Ему захотелось. Чего еще ему, интересно, захочется, и под каким соусом он это «хотение» мне преподнесет? Я перевела взгляд с белого лица наемника на физиономию сильнейшего, внимательно следившего за мной, покивала собственным мыслям и, взяв со стола аше-аровский аналог чайника, плеснула в свою полупустую кружку новую порцию «успокоительного». Спать больше не хотелось, а жаль.

В лесу…

«Ших…» – по упругой траве пролетела серая тень.

«Шурррх», – следом за ней метнулась другая, волоча за собой, словно жуткую игрушку, голову убитого аше-ара.

«Ш-ш-ш-ш», – скользнула в укрытие змея, растревоженная играми мирдов.

А на залитой дневным светом поляне среди растущего вдоль берега леса лежала большая полосатая собака, совершенно не похожая на своих мохнатых спутников, больше смахивающих на волков. Единственное, что было у них общего – два хвоста на одну персону. Ну и цвет глаз, пожалуй, у всех троих напоминал разлитую по радужке кровь.

«Ших-шуррр-ррр», – помахивая длинными хвостами, Красотка дирижировала жутким концертом, который не слышал никто, кроме трех потусторонних сущностей. Это была музыка плененных душ, обреченных на вечное заточение в Бездне.

На другой планете…

А где-то далеко отсюда, в совершенно другом мире стоял знойный полдень. Под лучами раскаленного солнца над густыми зарослями буйной растительности собирался пар и легкой дымкой устремлялся к облакам, толпящимся у подножия горной гряды. Томную тишину нарушал только шелест листвы, да время от времени раздавались странные, похожие на чавканье звуки. В джунглях всегда кто-то кого-то ел. Тем более в джунглях затерянного мира, дикого и необитаемого. Почти.

Над вершинами деревьев, источавших сладковато-гнилостный запах, в недосягаемости для хищных плетей лиан, то и дело взметающихся вверх, парили гигантские птицы. Они лениво покачивали крыльями, осматривая окрестности с высоты. На фоне ядовито-синего оперения мощные лапы этих существ казались стальными, а получеловеческие головы – чужеродными. Черепа, обтянутые голубой кожей, лишь на макушке переходили в крохотные перышки, которые нелепо топорщились за вполне человеческими ушами. Под тяжелыми веками без ресниц будто залитые туманом белели глазницы, а вместо носа, рта и подбородка чернел массивный клюв. Азоры никуда не спешили. Им было некуда спешить. В этом примитивном растительном мире не обитало никаких разумных существ, кроме них, оборотней из сто третьего мира Тайлаари. Если, конечно, не считать пленника. Но жив ли он? Последние лет триста тюремщики в этом сильно сомневались.

Желтым пятном посреди яркой зелени непроходимых джунглей распластался огромный песчаный круг идеально правильной формы. Складывалось ощущение, что над ним даже воздух не шевелился. Впрочем, песчаным этот круг казался лишь с большой высоты. Острое зрение азоров позволяло при желании в совершенстве рассмотреть каждый камень… каждый обломок того, что осталось от некогда процветавшего города. Но крылатые оборотни за сотни лет и так изучили этот пейзаж до мелочей. Даже безмозглая растительность не решалась приблизиться к руинам Тиронга, а может, просто не могла пересечь широкую полосу серого пепла, кольцом огибавшую остатки городской стены. В самом центре мертвого круга недвижимый, будто высеченный из драгоценного камня, лежал дракон. Его темно-красная чешуя отливала по краям бронзой и смотрелась на фоне унылых руин, точно клякса свежей краски на выцветшем от времени пергаменте.