– Откуда у тебя…

– Технологии нас всех и погубят. – Уильямсон кривится, будто от неприятного воспоминания. – Я могу попросить Сайма стереть это видео. Но тебе нужно со мной поработать. Это означает: оказать ему малую услугу. Иначе он выложит эту хуйню в интернет, и тогда это увидят не только Карлотта с Россом, ее подруги и его одноклассники, но и все твои коллеги и пациенты. Они составят себе мнение, что ты за фрукт. Одна-единственная ошибка – это одно, а серийный потаскун-извращенец и блядун-эксгибиционист – уже совсем другая история.

Юэна охватывает отчаяние. Кадры с Марианной разрушили его семью. Но эту срань увидит весь мир. Репутация, которую он создавал годами, пойдет прахом, и он будет опозорен в своей профессиональной среде, станет посмешищем и изгоем… Он безуспешно ищет объяснение этому кошмару.

– Как? Зачем? Почему я? Чего Сайму нужно от меня?

Его шурин обводит глазами бар и вздыхает:

– Это я виноват. Я искал тебя по просьбе Карлотты и носил твою рождественскую фотку по саунам. Сайм пронюхал, пришел за мной и поинтересовался, зачем ты мне нужен. Он явно подумал сперва, что я из полисыи, а потом, наверно, что я какой-то стукач. Я объяснил ситуацию и проболтался насчет твоих медицинских навыков, после чего он вдруг заинтересовался. Потом ты на несколько месяцев пропал с радаров, а меня тут постоянно доставал этот клоун-убийца, который, блядь-сука, думает, что мы с тобой заодно. Потом ты возвращаешься, и ему доносят, что ты натягиваешь в сауне на шишку одну из его Кортни Лав[42]. Взят с поличным.

– Он… этот твой Сайм, он хочет, чтобы я посмотрел его стопы?

– У него для тебя работа есть. – Саймон Уильямсон замечает, как в бар заходит ватага распальцованных парняг, и начинает говорить с ковбойским акцентом: – Какай-та работенка па врачебнай части, так кумекаю. – На Юэна это явно не оказывает действия, и тогда Больной резко добавляет: – Это все, что мне известно.

– Но я не в силах понять, как… ты можешь так поступать со мной? Это же шантаж! Мы родня!

Черты лица Саймона Уильямсона становятся холодными как камень. Он говорит четко и отрывисто:

– Позволь мне прояснить одну вещь: я тебя не шантажирую. Ради нас обоих я бы хотел, чтобы так и было. Но нас обоих наебал и впрямь очень опасный пиздюк. Не надо было тебе по саунам шляться, Юэн. Я подогнал бы тебе аппетитную малую…

– Своими подгонами ты и так уже угробил мою блядскую жизнь!

– Послушай, мы оба облажались. – Саймон вдруг шлепает себя по лбу. – Мы можем валить друг на друга до второго пришествия или можем попытаться все уладить. Лично я предлагаю второй вариант. Если ты не согласен, можешь смело, нахуй, спорить с самим собой. Я пошел.

Холодная логика Саймона Уильямсона затыкает Юэну рот.

– Дело швах, но все можно поправить.

– Чего ты от меня хочешь?

– Я не хочу от тебя ничего. Но этот пиздюк, и я употребляю это слово намеренно, вероятно, нуждается в твоих медицинских навыках. Для чего? Даже не представляю.

Юэн рассматривает своего шурина:

– Куда ты вляпался? Что ты вообще за тип?

Саймон Уильямсон смотрит на него с обидой и презрением:

– Я в такой же жопе, как и ты, и ты втянул меня в это, когда начал трахаться направо и налево!

– Ты подсыпал мне экстази, блядь, в коктейль! С твоих наркотиков начались…

– Пошел ты нахуй со своими проблемами первого мира! Если б каждый пиздюк, который принял свои первые ешки, изменял супруге и пердолил в очко первую же ебнутую давалку, которая ему улыбнулась, в Британии больше бы не было путных любовных отношений. Либо ты собираешь, нахуй, волю в кулак и мы разгребаем это дерьмо, либо ты смываешь все – семью, работу, репутацию – в ебучий унитаз!

Юэн сидит на стуле и трясется. Крепко обхватывает бокал водки с тоником. Осушает его залпом. Спрашивает Уильямсона:

– Что я должен сделать?

Некоторое время Дэнни Мёрфи преследовали безымянные фигуры и тени, чьи личности были почти что, но не до конца различимы. Они на понтах выходили покурить из лит-уокских пабов, переползали по двое или компаниями на следующую нычку или таращились грозными размытыми пятнами из-за грязных автобусных окон. У него сердце екает в предвкушении, когда на лестнице громче эхо шагов, которые потом затихают где-то на нижнем этаже или шлепают мимо его двери по пути в квартиру на верхнем. Но дни катятся чередой, и он все меньше на это реагирует. В голове начинают преобладать неправдоподобные успокоительные сценарии, которые он для себя сформулировал и гиперболизировал. Возможно, байкер разбился, а коробка почему-то раскрылась, и они предположили, что почка испортилась из-за этого. Возможно, он вне подозрений.

Но однажды вечером все меняется. Он сидит дома с собакой и смотрит телевизор, как вдруг слышит хорошо знакомые шаги на лестнице. В этот раз что-то в них – возможно, тяжесть или ритм – указывает на пугающую целенаправленность. Это ощущение разделяет и Тотоха, который трогательно поднимает глаза на хозяина и грустно, еле слышно скулит. Дэнни Мёрфи чуть ли не с облегчением вздыхает от стука в дверь и распахивает ее перед неотвратимым появлением Майки Форрестера.

– Майки, – говорит он.

Лицо Форрестера вытянулось на пару сантиметров книзу. Руки он стискивает перед собой.

– Ты облажался по-крупному. Мой партнер, Виктор Сайм, кучу денег из-за тибя потерял и…

Словно по команде, из-за спины Майки выходит мужчина, которому тот с робким почтением уступает дорогу. Майки просто играет роль, но Виктор Сайм гнетуще пышет рептилоидной угрозой и говорит с уверенностью человека, наперед знающего весь предстоящий разговор.

– Ты, – тычет он в Спада, – ты попытался миня объебать!

– Извиняй, блин, – в отчаянии выпаливает Спад, отступая, а Форрестер осторожно входит и запирает за собой дверь, – это нещасный случай был, типа того. Цуцик перевернул коропку со льдом и почку захавал! Я просто чисто запаниковал, да ж, но я заглажу все…

– Не сомневаюсь, нахуй, – говорит Виктор Сайм, после чего поворачивается к Форрестеру: – Так это парень, за которого ты подписался? – Он вышагивает по прихожей, в отвращении окидывая взглядом ее нищету. – Бомжара ебаный.

– Если по чесноку, я не в курсах был, чё у ниво такая черная полоса, Вик, я думал…

– Ебало завали, Майки. – Сайм отмахивается от Форрестера, поднимая руку и закрывая глаза, словно ему даже смотреть противно на своего якобы бизнес-партнера.

Когда Майки резко умолкает, у Спада муторно на душе, и он уже уверен, что добром это не кончится. Виктор Сайм подходит к нему, будто скользя на роликах, и подводит его к окну: