всем телом. Потому что больше не могу это останавливать. Слезы лавиной из глаз.

— Твою мать! — цедит над головой Мирон. И по всей видимости, раздумывает что со мной делать. Уйти и оставить здесь, либо подойти и ввязаться в мои проблемы.

Чувствую, как он опускается рядом. Кожей ощущаю его взгляд на себе. Немного успокоившись, смахиваю с лица слезы и поворачиваюсь к нему. Он затягивается сигаретой, внимательно наблюдая за мной.

— Если ты закончила, могу предложить отличный косячок. — он достает из-за уха нечто похожее на сигарету.

— Я не курю, спасибо, — сглотнув, вытираю лицо.

—Какая ты скучная, — вздыхает устало, облокачиваясь затылком о спинку дивана. — Не куришь, не бухаешь, сиськами не светишь. Че делать то с тобой?

— Что с Демидом? Я слышала, он не выходил на связь...

Мирон не спешит с ответом. Снова затягивается сигаретой и выпускает дым, с интересом изучая меня.

— Так вот, чего Исай такой злой! У нас конкурент появился? — кривится недовольно. — Черт, и снова я мимо! Детка, хочу сказать, у тебя со вкусом беда. Ты бриллиант рядом с собой не видишь.

— Мирон, пожалуйста, давай серьезно. Если с ним что-то случилось? Неужели вы не можете его найти? Завтра бой, а вам всем плевать на него. Такие вы друзья?

Он откровенно насмехается надо мной.

— Слушай, мелкая, а ты не перепутала место работы? Как тебя вообще сюда, такую наивную занесло? — он подается ближе. — Ты хоть понимаешь, кто мы такие? То, что произошло с тобой вчера, тебя ранило, бедную, - кивает на мой порез. – Так смешно было наблюдать как брат носится с тобой. Так это полная хрень, детка. Ты могла словить пулю в голову, и за тебя это мог сделать Демид. Или любой из нас. Разбои, угоны, оружие – это то, чем мы живем. Каждый гребаный день может стать последним, девочка моя. А ты переживаешь о том, что Огинский где-то загулял? — он возвращается в прежнее положение. Устраивается на другом конце дивана. А я не мигая, смотрю на него.

— Покури косячок и расслабься. Либо беги отсюда, чтобы твои пятки сверкали. И больше не разводи соплей, ок?

Что ж, от Мирона я другого не ожидала. Зато, привел в чувства.

Киваю в ответ. Думаю о том, что если бы могла уйти и не появляться в этом месте, была бы счастлива.

— Х-хорошо, я поняла тебя, Мирон. А сейчас, я могу идти?

Он пожимает плечами.

— Иди.

Я не знаю, как буду объясняться с Исаем. Не знаю, что сделает он, когда обнаружит мое отсутствие. Грешным делом собираюсь подставить Мирона, сославшись на него. Но сейчас я не могу оставаться здесь. Я должна увидеть его. Убедиться, что он в порядке. С остальными проблемами я разберусь завтра.

* * *

Было два места, где он может быть. Но адреса бойцовского клуба я не знала, поэтому поехала сразу к его дому.

Поднявшись на нужный этаж, принялась тарабанить в дверь. Сердце в груди молотило также громко и сильно. Я стучала, но была уверена, что Демид не откроет. Так и вышло. Устало прислонив голову к двери, попыталась собраться с духом и подумать. Где он может быть?

Вспомнила, как в детстве мы оставляли друг для друга ключи сверху двери, на откосе. Да, это глупость, но что, если...

Потянулась наверх, провела ладонью по шершавой поверхности дверного косяка. И, о чудо! Мои пальцы наткнулись на нечто холодное и твердое. Схватив предмет, посмотрела на ладонь. Ключ!

Вставила его в замочную скважину, и, провернув несколько раз, открыла замок. А когда толкнула дверь и прошла внутрь, почувствовала насколько боюсь.

Я не знала, что застану в квартире. Демид ведь мог быть с девушкой, а тут я. В квартире было тихо, и это немного успокоило. Приготовившись к любой его реакции, скинула в коридоре обувь, и прошла на блеклый свет, исходящий из гостиной.

А когда зашла в комнату и увидела его, по спине пробежал озноб.

Он лежал на разобранном диване. На боку, свернувшись в комочек. Его ладони закрывали лицо, они были в крови. На костяшки без слез не взглянешь.

Приблизившись, опустилась на колени в изголовье. Осторожно коснулась его ладони, убирая от лица. В глазах собрались слезы. У него под глазом была огромная гематома. Засохшие подтеки крови покрывали скулы и подбородок. Пересохшие окровавленные губы были немного припухшими. Он дал избить себя. Какой дурак!

— Дем... — позвала шепотом.

Услышав меня, он приоткрыл глаза. Но лишь наполовину. Словно ему не хватало сил, чтобы сделать это как надо. Смотрит на меня и словно не видит. А спустя мгновение, закрывает их снова.

Мне хочется плакать. Видеть его таким слишком больно.

Осторожно касаюсь пальцами его лба. Демид вздрагивает. Перехватывает мое запястье, отстраняя мою руку от лица, но его хватка такая слабая. Словно у него совсем не осталось сил.

— Ты пришла, чтобы по морде мне дать? За своего отца? — еле слышный шепот срывается с пересохших губ.

Я не хочу, чтобы он говорил. Я хочу делать так, чтобы ему было легче. Он весь горячий, у него температура. Я пытаюсь отправиться на поиски аптечки, но его хватка на моем запястье вдруг становится крепкой.

— Ты за этим пришла?

Меня злит то, как он думает обо мне. Я не враг ему. И никогда им не была.

— Если бы не была трусихой, там, у ворот, подошла и дала б ему по роже не меньше твоего. А теперь замолчи и дай мне помочь тебе, Огги.

Прикрывает глаза, а рука слабеет. Даже на прозвище нет реакции. Под глазами ужасные синяки, а лицо осунувшееся, бледное. Сколько он так лежит? И мысль о том, что Гессы даже не подумали помочь ему, приводит в ярость.

Отправляюсь в кухню на поиски лекарств. В небольшой аптечке нахожу парацетамол и градусник.

— Вот, выпей, — протягиваю ему таблетку, а он даже глаз не открывает. Тогда я подхватываю его под голову, приподнимая ее.

— Дема, выпей, нам нужно сбить температуру.

Он размыкает губы и у меня получается всунуть ему в рот лекарство. Запивает водой и опускается обратно. Несколько секунд смотрю на его лицо, и вдруг так горько становится. Он ведь один. Ни родных, ни семьи. Сколько бы он так лежал?

Я хочу встать, но он вдруг хватает меня за руку. Приоткрывает глаза, фокусируясь