– Я не допущу, чтобы с Мирой что-нибудь случилось, – сказал Николай, заставляя ее не отводить взгляда. – Я даю тебе свое слово. Я не допущу, чтобы что-нибудь случилось с тобой. Именно поэтому, до того как сядет солнце, я должен вылечить твое плечо.

– Что? – Рената попыталась сесть, но только поморщилась от пронзившей тело боли. – Нет, я в порядке. Мне не нужен никакой доктор...

– Ты в очень плохой форме, Рената. Тебе с каждым часом становится хуже. – Выражение лица Николая стало серьезным, даже суровым, когда он посмотрел на ее плечо, а потом прямо в глаза. – В таком состоянии тебя надолго не хватит.

– Выживу, – усмехнулась Рената. – Я не собираюсь отступать, когда Мира в опасности и ей нужна моя помощь.

– Твоя жизнь тоже в опасности. Разве ты этого не понимаешь? – Николай покачал головой и что-то мрачно пробормотал себе под нос. – Ты можешь умереть от заражения крови. И я не могу этого допустить, скорее всего, тебе сегодня вечером придется отправиться в ближайшее отделение скорой помощи.

– А что, если попробовать кровь? – Рената видела, как от ее вопроса все тело Николая напряглось.

– А что – кровь? – холодно переспросил он.

– Ты же спрашивал меня, пила ли я кровь Сергея Якута. Если бы пила, то была бы сейчас совершенно здорова?

Николай чуть заметно пожал плечами, напряжение не оставляло его. Рената посмотрела ему в глаза – всполохи огня обжигали ледяную голубизну, зрачки вытянулись в узкие щелки.

– Николай, если ты сейчас дашь мне свою кровь, моя рана затянется?

– Ты просишь об этом?

– Если бы я попросила, ты бы согласился дать мне свою кровь?

Он резко вдохнул и выдохнул, обнажив кончики клыков, хрипло ответил:

– Это не такой простой вопрос, как ты думаешь. Ты будешь связана со мной. Точно так же как Якут был связан с тобой через кровь, ты будешь связана со мной. Ты будешь чувствовать меня пульсацией в своих венах. Ты всегда будешь знать, что со мной. И это уже нельзя будет изменить, Рената, даже если ты попробуешь кровь другого мужчины Рода. Наша связь перебьет любую иную. Ее нельзя будет разорвать, пока кто-нибудь из нас не умрет.

Рената понимала, насколько это серьезно. Она не верила самой себе, что эта идея пришла ей в голову и они ее обсуждают. Но где-то в глубине души, хотя это и казалось ей чистым безумием, она доверяла Николаю. И ей было все равно, какую цену придется за это заплатить.

– Если мы сделаем это, я смогу вечером выйти отсюда и начать поиски Миры?

Николай стиснул зубы, так что на скулах выступили желваки. Он смотрел на нее, и черты его лица менялись прямо у нее на глазах, он все больше делался похожим на вампира. Голубизна глаз практически полностью растворилась в янтарном пламени.

Рената поняла, что ей не дождаться от него ответа, тогда она протянула руку и твердо положила ему на плечо:

– Николай, твоя кровь поставит меня на ноги?

– Да, – с трудом выдавил он.

– Тогда я готова.

Николай долго и пристально смотрел на нее, а она вспоминала те моменты, когда Сергей Якут вонзал клыки в ее горло, какой униженной и ничтожной она себя чувствовала... отвращение и возмущение переполняли ее при мысли, что жестокое чудовище питается ее кровью.

Ей самой никогда не приходило в голову взять его кровь, она ни за что бы не пошла на это, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Она бы навсегда перестала уважать себя, если бы по собственной воле приложила губы к венам Сергея Якута. Пить его кровь? Она не была уверена, что любовь к Мире могла бы подвигнуть ее на такую мерзость.

Но Николай не похож на жестокое чудовище, каким был Якут. Он благородный и честный. Нежный и заботливый. Ее союзник. Это чувство укреплялось в ней по мере того, как они продвигались все дальше в неизвестность. Самый надежный союзник на данный момент времени. Ее единственная надежда найти и спасти Миру.

И где-то в глубине ее женского естества, которое она жестко подавляла, она желала Николая. Желала, не имея на это никакого права.

– Рената, ты в этом уверена?

– Если ты дашь мне свою кровь, то – да, я готова ее взять, – ответила Рената.

Последовала долгая пауза. Николай отсел от нее, она наблюдала, как он медленно расстегивает пуговицы рубашки, ожидая, что она испугается, передумает, осознает, к чему это может привести. Но ничего подобного не произошло. Николай снял рубашку, каждый завиток дермаглифов на его обнаженной груди и плечах пульсировал темно-бордовым. Но эта игра красок не вызвала у Ренаты никаких опасений. Николай подвинулся к ней, поднес ко рту правую руку, обнажил огромные клыки и вонзил их в запястье. Рената не почувствовала никакого страха.

И когда кровоточащее запястье оказалось прямо перед ее губами, у Ренаты не возникло импульса оттолкнуть руку и отказаться.

Первое ощущение на языке крови Николая шокировало.

Она готовилась к иному ощущению – терпко-медному, но кровь Николая была теплой, с приятными пряными нотками и наполнена необыкновенной силой, которая разлилась по ее телу живым электричеством. Живительная сила крови Николая наполняла каждую клеточку, боль в плече мгновенно начала угасать.

– Да, пей, – глухо произнес Николай, убирая влажные прядки со щеки Ренаты. – Боже, Рената, возьми столько, сколько тебе надо.

Рената сделала большой глоток с какой-то до сих пор не ведомой ей жадностью, и возникло ощущение, что именно так надо пить кровь Николая. И было в этом нечто невероятно захватывающее. И чем больше глотков она делала, тем более живой себя чувствовала. Казалось, в ней включился источник света, доселе остававшийся погасшим.

Николай нежно гладил ее, наполняя своей питательной, целебной кровью. Рената вдруг почувствовала пробуждение внутри непривычного для нее жара. Она застонала, не в силах сопротивляться пробежавшей по всему телу горячей волне, изогнулась, повторяя ее линию движения. В ней пробудилась страсть – ясно осознала Рената. Страсть, которую она глушила в себе с первой минуты, как увидела Николая, и вот теперь она вырвалась волной и поглотила.

Она с большей жадностью припала к запястью Николая.

Ей было нужно безгранично много.

Он нужен был ей весь, нужен был прямо сейчас.

Николай сдвинулся на край кровати, свободной рукой скомкал простыню в кулак и держался за нее, как за страховочный трос. Рената пила из его вен точно так же, как она делала и все остальное, – с бесстрашным напором и твердой уверенностью. Никакой пугливой настороженности в ее зеленых глазах, никакой вялой робости в губах, плотно прижатых к его запястью. И каждое упругое движение губ, каждое быстрое щекочущее касание языком кожи заставляло его напрягаться от возбуждения, с которым он едва мог совладать.

За что бы Рената ни бралась, она делала это так, что с ней приходилось считаться. Она не была похожа ни на одну из тех женщин, с которыми Нико доводилось встречаться. Во многих смыслах она была воином, мало в чем уступавшим его собратьям по Ордену. У нее было сердце и доблесть воина. И несокрушимая воля – она вызывала у него уважение. Рената спасла ему жизнь, и теперь он ее должник. Но, черт побери, то, что сейчас происходило между ними, не имело никакого отношения ни к долгу, ни к обязательствам.