– Вы откуда приехали? – спросила Изабель, указывая на видавший виды диван.

Я сел, и она села вплотную ко мне, покусившись на то, что мне хотелось бы считать моим личным пространством. То самое, которое я так тщательно оберегал в последнее время. Я был у нее в долгу признательности, а потому словно и внимания не обратил. Но был взвинчен до предела.

– Из района Залива, – ответил я. – Из Калифорнии, – добавил. Поскольку заливы есть и в Орегоне.

Слова о том, что я проехал на машине от Залива, очень слабо походили на правду. Я произнес их потому, что Сан-Хосе находился еще дальше, а мне хотелось представить поездку менее безумной.

– Вы не в Портленде живете?

– Нет.

Одна из собак тяжело, глухо ворча, улеглась на ковер.

– Как же вы прочли ту статью?

– Здесь живет моя теща. Она мне и рассказала о ней, а потом я ее в интернете прочитал.

Изабель прищелкнула языком.

– Слово и впрямь путешествует, – заметила она, ясно давая понять, что будь ее воля, то такое путешествие было бы намного короче. – Вы не могли бы доехать только за сегодня.

– Верно. Я выехал вчера поздно вечером, после того как получил ваше последнее сообщение. Дорога занимает больше десяти часов. – На пару часов больше на самом деле.

– Должно быть, для вас это важно. Где вы спали?

– В машине. С видом на очаровательный пейзаж. На озеро Шаста. Уверен, если б кто-нибудь заметил, не миновать бы мне штрафа. Но никто не увидел.

– Это объясняет, почему у вас вид усталый. – Свою собственную изнеможденность она не объясняла, а расспрашивать я счел не своим делом. – Что ж. Не хочу казаться грубой, но давайте приступим. Ко мне одна пара придет в два часа. Пропавший ребенок. Да, знаю. Нарушила собственное правило. Не следовало бы за это браться, и я знаю, что пожалею об этом. Уже жалею. Но я пообещала, и теперь от этого не отделаться. Что вы привезли?

Я мягко положил ей в руку утешительный камень.

Она не закрывала глаз, не изображала, будто входит в транс. Ничего стереотипного. Просто разглядывала камень. Пытливо. Как будто он ей рассказывал что-то, а она слушала с каким-то отстраненным интересом.

– Это принадлежит многим людям, – сказала Изабель. – По меньшей мере трем.

– Это камень Виды. На самом деле.

– Но в нем три четкие силы. Одна – ваша.

– Да.

– Так, вашу я пока уберу в сторонку. Вы сказали, ей двадцать лет?

– Верно.

– Хорошо. Значит, она не та, кто умерла.

– Умерла? Кто-то умер?

– Та, кто первой приложила свою силу к этому камню, мертва. Да.

– Не думаю, что Эстер умерла, – сказал я. – Она старая…

– Она умерла.

– В самом деле? Давно?

– Это не того рода события, о каких я и впрямь могла бы сказать с уверенностью. Впрочем, древней история не ощущается. Я бы сказала, она недавняя.

– Ужас какой. В курсе ли Вида, хотел бы я знать.

– Она знает. Она от этого каждый день плачет.

– А-а. Вот те на. Понятия не имел. Какое, должно быть, горе для Виды. Она была близка с Эстер, по-моему.

– Да. Близка. Очень близка. Но с ней все в порядке. Она сильная, эта Вида. Сильнее, чем кажется. Сильнее, чем кто-либо ожидает от нее. Но это очень больно ударило по ней. Не совсем уверена, но воспринимается, как будто это ее первая глубокая утрата. Так что она очень сильно из-за нее переживает. Но с ней все в порядке.

– Так… вы знаете, где она?

– Всякие «где?» тоже очень трудны. Я точно получаю сигнал, что она передвигается. Путешествует. И есть ощущение, что с ней еще кто-то. Молодой человек, такое ощущение.

Я слова не мог сказать. Даже не представлял, как выразить, насколько я потрясен. С трудом выдавил из себя первые несколько слов, а Изабель терпеливо ждала. Изнеможденно.

– Она с парнем?

– Точно сказать не могу, но ощущение такое.

– Да откуда бы у нее дружку взяться? Это бессмыслица. – Она в самом деле одолела любовь ко мне так просто, разом? Была ли права Конни, говоря о первых нескольких месяцах? – Она была так чиста, так непосредственна, что… что думала, что любит меня.

– Я не сказала, что он – ее мил-дружок. У меня ощущение, что он хочет стать ее милым. Но ощущения, что он им стал, нет. И она действительно думает, что любит вас. Она любит вас. Всем своим сердцем. Это одно, что могу сказать вам с полной уверенностью. Это доносится четко и ясно.

Долгое время я сидел недвижимо, когда уже ничего не добавлялось к сказанному. Если я думал о чем-то или что-то чувствовал, то не скажу ни о чем, ни что. Может быть, эмоций было так много одновременно, что ни одна из них не пробилась до узнавания.

Одна из древних собак (похожая на мастифа) ткнулась головой мне в колени, и я рассеянно почесывал ей за ушами.

– Очень путано, – сказала Изабель. – Так путано у меня еще никогда не получалось. Даже если оставить в стороне вас и умершую женщину, тут две совершенно разные силы, но, по-моему, это не два разных человека. Я этого совсем не понимаю.

– Может быть, утешительный камень побывал в слишком многих руках. Вот. Попробуйте это.

Я вытащил из кармана открытку и вручил ее Изабель. Ждал, пока она общалась с ней на свой лад.

– Все равно две отчетливо разные истории. Вроде того, к примеру, что я узнаю, что она встретилась с вами девять лет назад. И это означает, что у вас были с ней любовные и половые отношения, когда ей было одиннадцать лет.

– Да нет же, само собой, ничего подобного.

– Хорошо, если ничего подобного, не то вам придется уносить свою задницу отсюда. А потом я еще узнаю, что она знакома с вами всего несколько месяцев. Очень странно. И определенно у нее есть что-то, принадлежащее вам. Нет. Не вам. Это принадлежит вашей жене. Погодите. Я-то думала, она и есть ваша жена. Да нет, она не могла бы. Ваша жена скончалась, верно? Но у этой Виды есть что-то, что когда-то принадлежало вашей жене. По вашим же ощущениям, это по-прежнему словно бы принадлежит вам. Только это не так. Теперь это – Виды. И вам нужно это отпустить.

Изабель посмотрела мне прямо в глаза. Я обмер.

– Тут что-то очень личное, – сказала она. – И я понимаю: это тяжело. Но вы должны. Теперь это принадлежит Виде. Вы должны отпустить.

Почувствовал, как застонало мое собственное сердце от реальной физической боли в груди. Словно бы кто-то проткнул ее каким-то оружием. Значит, подумалось, Конни была права по крайней мере в одном. Мы не всю информацию получаем через мозг.

– Что у нее от вашей покойной жены? – спросила Изабель. – Может, это поможет мне отыскать смысл во всей этой путанице.