Мы шмыгнули в образовавшийся зазор, Максим отцепил ключ и закрыл дверь снаружи, оставляя его в скважине.

— А если это Токтаров там прячется?

— Он справится, — отрезал, я не стала возражать. Мы оглянулись, и поняли, что оказались в канализационном коллекторе. К большому счастью — недействующему.

Максим снова включил телефон, освещая стены и потолок.

Наверху был люк, к нему вели ступени — железные скобы, воткнутые в стену, нижняя начиналась на расстоянии вытянутых рук.

— Сможешь? — спросил с сомнением, я пожала плечами:

— Постараюсь.

Максим полез первым, сдвинуть крышку было под силу только ему. Телефон он держал в зубах, освещая себе путь. Я смотрела за тем, как он ловко поднимается вверх, до самого потолка, а потом начинает толкать люк одной рукой.

Если он не откроется… я зажмурилась, запрещая себе даже думать об этом, на то, чтобы прятаться в катакомбах канализации, у меня просто не было сил.

Не сразу, но люк поддался, Ланских откинул его в сторону, и я увидела чёрное ночное небо с россыпью звёзд.

— Я помогу тебе, — он начал быстро спускаться, а потом спрыгнул рядом со мной, — мы почти у цели, Регин.

Я кивнула, позволяя ему обхватить себя за талию и приподнять рывком. Ухватилась за ступеньки, притягивая тело вверх.

Они были скользкими и ржавыми, трогать руками скобы было противно, а ноги в нелепой пародии на обувь то и дело соскальзывали, но я упрямо ползла вверх.

Где-то на пятой ступени, когда до верху оставалось ещё больше половины маршрута, тяжёлая дверь, через которую мы попали сюда, дрогнула от удара.

Я посмотрела вниз в ужасе, голова закружилась, и я замерла. Максим, что взбирался следом, шикнул на меня сквозь зубы:

— Регина!

И я, избавляясь от внезапного оцепенения, стрелой полетела вверх.

Последние секунды в памяти не отложились, я сама не помнила, как выскочила на поверхность, следом появился Максим.

Я ещё успела услышать выстрел, кажется, палили по замку, пытаясь его сбить, а потом Ланских задвинул крышку на место.

Я оглядывалась, тяжело дыша, чтобы сообразить, куда мы попали, и где та машина, ради которой все затевалось.

Мы стояли возле заброшенного цеха, рядом был старый сарай с амбарным замком. Я прижалась лицом к его стенке, сквозь широкие щели между двух деревянных досок можно было разглядеть что-то большое и блестящее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Автомобиль.

— Максим! — махнула ему рукой, указывая на замок, Ланских достал связку. Если бы мы в погоне потеряли ключи… Чертов Токтаров, целый квест, чтобы добраться до машины, а ведь нужно ещё уезжать отсюда, пока наши недруги не вылезли из люка вслед за нами.

Мы спешно распахнули двери

Я боялась увидеть здесь «Жигули», неспособные выдержать погони, но здесь нам, наконец, впервые крупно повезло: это была иномарка.

Ланских щёлкнул сигнализацией, машина мигнула приветливо фарами.

Я схватилась за ручку двери со стороны пассажира, но Максим перехватил меня за запястье.

— Ты хорошо видишь?

— Что? — растерялась я, не понимая к чему он клонит.

— Черт, просто садись за руль!

Он вытолкал меня на водительское место, а сам сел рядом, захлопывая дверь.

Руки дрожали, я завела двигатель, готовая к тому что вот-вот нас поймают.

Времени на то, чтобы прогревать мотор, не было абсолютно, и, мысленно перекрестившись, я вдавила педаль газа, заставляя машину резким рывком дернуться с места.

— Почему ты посадил меня за руль? — заорала я, лишь на мгновение отворачиваясь от дороги, чтобы посмотреть на Ланских, но от увиденного зрелища я чуть не выпустила руль.

Максим, совершенно бледный в ночном свете, лежал, откинувшись на сидении. Его глаза закатились так, что было видно лишь один белок, и вот это было действительно самым страшным зрелищем за сегодняшнюю ночь.

— Твою мать, Максим, — ахнула я, собираясь притормозить, но сделать этого не успела.

Послышался выстрел, затем другой, и заднее стекло нашего автомобиля разлетелось вдребезги.

Узкая дорога с двух сторон была окружена рядами высоких деревьев, без единого фонаря или хоть какого-нибудь опознавательного знака, чтобы догадаться, где мы находимся.

Я гнала вперёд, совершенно неуверенная, что двигаюсь в правильном направлении, только выбор какой? Меня трясло. От холода, от нервов, черт знает от чего еще.

Сзади неизвестные люди с оружием, впереди непроглядная темнота, с которой не справляется дальний свет фар нашего автомобиля.

А рядом — рядом Ланских, и выглядит он сейчас так ужасно, что я боюсь, как бы Максим не умер на моих руках.

— Эй, — позвала его я, — ответь мне, пожалуйста. Я ни хрена не знаю, что делать.

Собственный голос звучал до противного тонко и жалобно.

Паника была не лучшим советчиком, я еле сдерживалась, чтобы не заорать. Сжимала кожаную оплетку руля, вглядываясь в темное полотно дороги.

Вдруг впереди мелькнуло что-то большое и темное, какое-то животное, перебегающее дорогу прямо перед нашим автомобилем. Я резко взяла вправо, избегая столкновения, и тут же выкрутила руль в другую сторону, пытаясь выравнять машину, которая вот-вот и опрокинулась бы в кювет. Вскрикнула негромко, когда машину начало заносить; первое желание было вдарить по тормозам и закрыть глаза, но заученные на уроках вождения знания помогли, хоть с тех пор и прошло больше десяти лет. Я нажала на газ, и автомобиль поехал прямо. На все ушло от силы секунд десять, но мне казалось, что время длится вечно.

Я остановилась, вопреки всему. Просто не могла в таком состоянии ехать дальше. Машину не стала глушить, только окно приоткрыла, глубоко вдыхая морозный декабрьский воздух.

Максим чуть приподнял голову, слепо заморгал, пытаясь сфокусироваться на мне, а я от облегчения выдохнула.

По крайней мере, он живой.