Слов почти не было. Время перестало существовать. Влюбленные вернулись на ту самую поляну, где их застали десять лет назад. Жеребец щипал траву у тропинки, окружающий мир отступил куда-то далеко.

В серебристом свете луны, исчерченном тенями бамбука, два тела двигались в едином ритме. Дикие, словно звери, нежные, словно гедонисты, страстные, как того требовал инстинкт, оба долго лелеяли мечты об этом слиянии – один, совершая многочисленные убийства, другая, когда проживала тысячу горячечных ночей, лишенных надежды.

В течение трех блаженных недель они встречались вечерами, вдали от пытливых глаз, ведь никакой рокот тамтамов, разносящий новости по джунглям, не сравнится с молниеносным разбегом слухов в Капской провинции.

Когда де Вилльерсу наконец пришла пора возвращаться в Европу к заждавшейся работе, он назвал Анне дату своего возвращения.

– Я буду жить ради этого дня, – ответила та, и ее глаза наполнились слезами чистой любви.

Де Вилльерс покидал Африку человеком, в котором проснулись чувства…

Мухи кариф, мелкие, словно европейские жигалки или канадские песчаные мухи, но более агрессивные, ползали по рукам и сосали кровь из шеи. Его рубашка промокла насквозь под моросящим дождем, обычным для сезона муссонов, очки запотели. Первого июня Майк Кили, офицер SAS, командующий сторожевой заставой в горах под Тави-Атир, Колодцем Птиц, сидел на корточках в рыже-бурой грязи на поляне неподалеку от лагеря. Самозарядная винтовка лежала рядом, так, чтобы легко достать, однако его внимание было полностью поглощено переливающимся оперением колибри, порхающей в каких-то двух шагах. Майк прикинул, что размах крыльев у птички не больше двух с половиной дюймов – крошечный шедевр природы, – и остро пожалел о том, что не захватил фотоаппарат.

По глинистой почве протянулись жилками грязно-бурые ручейки, огибающие островки папоротника и гладиолусов. С нависающих скал на поляну спускались мокрые плети лиан. Тамаринды и дикие цитрусы непрерывно сбрасывали с себя бремя дождевой влаги, а в зарослях копошились всевозможные прыгающие и ползающие насекомые.

Майк Кили с детства любил природу, благодаря чему ни минуты не скучал в эти длинные серые дни 1972 года. На родине, в холмах Суссекса, отец Майка научил сына всему, что знал о богатой фауне этих краев. Единственная сестра Майка умерла в детстве, и весь мир супругов Кили вращался вокруг их сына. После колледжа Истборн Майк поступил в академию в Сандхерсте, готовый пойти по стопам отца и попасть в Королевский Суррейский полк.

В 1965 году Майк окончил академию и после шести лет службы в пехоте был отобран в маленький отряд лучших из лучших, тех, кто хотел перейти в SAS. Имея за спиной четыре месяца напряженной подготовки, Майк был зачислен в батальон «B», которым командовал жизнерадостный, энергичный коротышка майор Ричард Пири.

У Майка все складывалось хорошо, однако новая жизнь оказалась куда напряженнее и ответственнее службы в пехоте. Там под его началом были послушные восемнадцатилетние парни, с которыми он занимался рутинными упражнениями. Здесь же Майка назначили в 8-ю мобильную группу, которая считалась лучшей в полку. Новыми подчиненными двадцатисемилетнего офицера стали две дюжины ветеранов, за плечами которых были нескольких войн и секретных операций по всему миру. Эти люди ничего не принимали на веру, к приказам относились со скепсисом, почти всегда основанном на опыте, в то время как на мышлении Майка частенько сказывались догмы, заученные в военной академии.

Первые несколько месяцев службы в 8-й группе оказались даже более суровым испытанием, чем отборочные курсы. Изо дня в день Майк был вынужден терпеть снисходительное отношение, и это давалось очень нелегко. Немало молодых офицеров, вдохновленных успешным прохождением отбора и гордо носящих новенькие значки с крылатым кинжалом, вдруг понимали, что подчиненные их не уважают. И в таких случаях рапорт о переводе подавали командиры, а не подчиненные.

В отличие от обычных пехотных полков, где у каждого офицера есть ординарец, заботящийся о его нуждах, в SAS офицеру нередко приходится готовить ужин для своего радиста, поскольку тот весь вечер возится с шифровками. Разумеется, для офицера нет вернее способа заслужить уважение подчиненных, чем проявить себя в бою. Для Майка это был первый четырехмесячный «тур» в Оман, и пока что боевики подвергали обстрелу его людей лишь один раз.

Восьмого июня 8-я группа была переброшена вертолетом с гор в Мирбат. Этот прибрежный городок, состоящий в основном из лачуг рыбаков, приютился в уединении на продуваемом ветрами мысу, в тени отвесных скал высотой три тысячи футов. Две глинобитные крепостцы защищали Мирбат со стороны, обращенной к горам, а постоянно бурлящий прибой не позволял подойти с юга. С запада на восток, начинаясь и заканчиваясь в море, протянулись проволочные заграждения.

Майк и его восемь человек заняли лачугу, известную как Логово Летучих Мышей, расположенную на отшибе, между двумя укреплениями и чуть к югу от них. Сам убогий городишко простирался за Логовом до самого моря.

Поселковый староста жил в башне, стоящей северо-западнее Логова, вместе с тридцатью престарелыми ополченцами. Во второй крепостце, в семистах ярдах к северо-востоку от Логова и всего в нескольких ярдах от колючей проволоки, разместились две дюжины бойцов Дхофарской жандармерии. Вот эти пятьдесят пять человек с допотопными магазинными винтовками и составляли все вооруженные силы, находившиеся в распоряжении старосты. Небольшой группе английских солдат предстояло лишь заниматься обучением местных жителей и помогать им в быту. Все оборонительное оружие состояло из двух пулеметов, установленных на крыше Логова Летучих Мышей, и миномета в вырытом рядом окопе.

Иногда среди ночи по Мирбату выпускалось несколько мин и реактивных снарядов, однако к тому времени, как 8-я группа уже должна была сдать дежурство следующему подразделению SAS, Майк так и не прошел крещения огнем. Распорядок караульной службы соблюдался неукоснительно, и все же несколько месяцев бездействия не могли не сказаться на бдительности солдат.

Орлиное Гнездо, высший пик Джебель-Самхана, вздымалось над Мирбатом на шесть тысяч футов. Восемнадцатого июля с наступлением сумерек семьдесят боевиков, увешанных оружием и боеприпасами, начали спускаться по крутому склону, затянутому туманом.

Первый отряд повстанцев возглавлял Али, второй сын шейха Амра бин Иссы. На предыдущей неделе его люди выполнили опасную, изматывающую нервы работу – обнаружили и сняли множество пластиковых противопехотных мин, которыми боевики НФОО прежде щедро усеяли головокружительные горные тропы.

Все повстанцы гордились тем, что им выпало участвовать в нападении. Кровь оманцев и «инглези» щедро оросит землю, а бойцы НФОО станут героями грядущих поколений.

Сам Али был родом из западного района Аркат и плохо знал засушливые окрестности Мирбата. В течение нескольких дней он со своими людьми изучал склоны Джебель-Сам-хана. Гора состоит из известняка, взгромоздившегося на доломитовое основание. Под действием эрозии в мягких породах образовались многочисленные расселины и петляющие тоннели.