Отвлекаться и впрямь не хотелось. Сегодня вечером господина Соловьева ожидал еще один сюрприз. Удрав из якобы заминированного особняка, он наверняка укроется в своей городской квартире. Охраны при нем будет немного. Кому охота, чтобы в комнатах толклись здоровенные прожорливые парни, которые будут потеть, дышать луком и прикидывать, что бы стибрить у хозяина незаметно. К тому же Соловьев с подачи Грифона вообразит, что Таран занят обследованием развалин, где и будет схвачен доблестными полицейскими корешами. Не стоит рассеивать его наивное заблуждение. Часок-другой спокойной жизни у него есть. Ну а потом…

Что ж, каждому известно, что наступает после жизни.

* * *

Когда Таран добрался до городского дома Соловьева, небо заволокло тучами, стало неуютно и пасмурно. Хлынул холодный дождь, асфальт сделался черным. В сумерках одно за другим зажигались окна. Природа сама позаботилась об идеальной маскировке для Тарана. Можно было вести наблюдение, не опасаясь быть обнаруженным.

Соловьев проживал в старинном доме, облагороженном капитальным ремонтом. Солидные оконные блоки на всех этажах свидетельствовали о том, что за ними обитает состоятельная публика. О том же предупреждали дорогие иномарки возле подъездов. Среди них Таран обнаружил «Вольво» Соловьева. Номеров машин сопровождения он не знал, но предполагал, что хотя бы одна поставлена на боевое дежурство.

Припарковавшись у соседнего подъезда, Таран курил сигарету за сигаретой. Первоначально он намеревался проникнуть в дом, когда кто-нибудь из жильцов откроет металлическую дверь с кодовым замком. Однако от затеи пришлось отказаться. В элитном доме наверняка несут вахту консьержи, а то и вооруженные охранники. К тому же за входящими в дом могли наблюдать парни Соловьева. Один звонок из машины, и финита ля комедия. Взять Тарана, пожалуй, не возьмут, а вот помешать ему – непременно помешают.

И как быть?

Выехав из двора, Таран отогнал «Ланос» подальше и, прихватив из багажника бутылку водки, отправился обратно пешком. Прогулка под проливным дождем была не слишком приятной. Холодные капли попадали за воротник, в рот и глаза, туфли промокли, сигарета в пальцах моментально раскисла. По пути Таран купил несколько зажигалок и предусмотрительно замотал их в целлофановый кулек. Добравшись до колодца теплового коллектора за углом дома, он промок до нитки. Чугунный люк давно сперли, так что колодец был накрыт тяжеленной бетонной крышкой размером с мельничный жернов. Поднатужившись, Таран приподнял его и немного сдвинул в сторону. Горожане, попрятавшиеся от дождя, ему не мешали, но и помочь было некому. Он совсем выбился из сил, пока справился с непослушной крышкой, выскальзывающей из рук. Затем, осмотревшись и отдышавшись, он полез вниз, нащупывая в темноте ржавые скобы.

Освещать себе путь зажигалками было не слишком удобно, да и ползанье по узким туннелям не доставляло удовольствия, но в конце путешествия Таран очутился в подвале того самого элитного дома. Выход оттуда перекрывала дверь с пижонским английским замком. Соорудив из проволоки примитивную отмычку, Таран применил на практике навыки, привитые ему в учебке спецназа. Возня завершилась полным успехом. Приоткрыв дверь, Таран увидел широкую лестницу, ведущую в парадную. Прикрыв дверь, он, крадучись, стал подниматься по ступеням, пока не увидел верхушку стеклянной кабинки охраны. Здесь он притаился.

Загудел лифт, стукнули раздвинувшиеся створки. Раздались гулкие шаги, а потом мужской голос:

– Добрый вечер, Петрович.

– Вечер добрый, Степан Кузьмич, – послышалось в ответ. – Куда это вы на ночь глядя? В такую погоду, хе-хе, хозяин собаку на улицу не выгонит.

– Дела, Петрович. Покой нам только снится.

Мягко хлопнула дверь подъезда, щелкнула задвижка электронного замка.

– Дела у него, – пробурчал Петрович, что-то жуя. – На блядки побежал. Седина в бороду, бес в ребро, хер морковкой.

В воздухе резко запахло чесноком. Таран улыбнулся. Полученной информации было вполне достаточно. Охранник дежурил один, был явно немолод, звали его Петровичем, а ужинал он домашними котлетками, заботливо приготовленными супругой. Вероятно, бывший мент. Вначале поведет себя нагло, но как только увидит пушку, станет тише воды, ниже травы.

Ну что, проверим, каков ты страж буржуйского добра, Петрович?

Сорвавшись с места, Таран в два прыжка преодолел оставшиеся ступени, пересек подъездную площадку и ворвался в кабинку, держа пистолет на уровне бедра.

– Привет, Петрович, – подмигнул он охраннику, краснорожему дядьке с пегой шевелюрой.

Тот захлопал глазами:

– Т… ты кто?

– Племянник твой, не узнал? – сказал Таран. – Если кто-нибудь из жильцов появится, то веди себя соответственно. Никаких трагических гримас и стенаний. Иначе, дядя, твои мозги забрызгают стол и котлеты, а это неважнецкая замена кетчупу.

– Я тут дежурю, – тупо произнес Петрович.

– Это я понял. – Ощутив зверский голод, Таран бесцеремонно отломил ломоть хлеба, накрыл его котлетой, сунул в рот и, почти не жуя, проглотил. – Не знаю только, что дальше с тобой делать.

Он лукавил. Классика жанра рекомендовала отвести Петровича в подвал и безболезненно прикончить. В крайнем случае оглушить, связать и заклеить рот скотчем. Но связывать его было нечем, а убивать не хотелось.

– Бери ручку и пиши, – распорядился Таран, принимаясь за вторую котлету.

– Ч… что писать? – спросил охранник.

– Ушел к дантисту. Такой-то, такой-то. Подпись, время.

– Но у меня не болят зубы!

– Сейчас заболят.

Доев, Таран вытер пальцы о плечо сидящего Петровича, а потом, мысленно извинившись, зарядил ему с правой в челюсть.

– Ну как? – поинтересовался он.

Схватившись за щеку, охранник нацарапал на листке продиктованный текст.

– Прилепить к стеклу есть чем? – спросил Таран.

– Есть, – закивал Петрович.

– Цепляй.

Трясущиеся руки не позволяли охраннику выполнить требуемое. Пришлось ему подсобить. Потом, ткнув пистолетным стволом в нагрудный значок Петровича, Таран сказал:

– Молодец. Теперь я тебя отпущу к дантисту. Вздумаешь поднять шухер, тебе кранты. Фамилия у тебя, как я погляжу, редкая. Свинарчук Савелий Петрович. С такой фамилией от меня не спрячешься. Я тебя на краю света достану, веришь?

Охранник верил. Он кивал так истово, что едва не остался без головы из-за своего усердия.

– Ну, тогда прощай, – сказал Таран. – И молись о том, чтобы не свидеться со мной снова. Через пару часиков можешь возвращаться на рабочее место. Если, конечно, возникнет такое желание.

Не переставая кивать, Петрович выбрался из кабинки и потрусил к двери. Было очевидно, что возвращаться на рабочее место ему совершенно не хочется. Ни через два часа, ни через два года, ни через ближайшие два века.