подходит. Интонация получается резкой, неприветливой. «Давайте, я вам так отвечу, и вы все поймете», – объясняла помощник по протоколу. Некоторые экспериментировали, а потом соглашались: действительно, доброе слово звучало совсем не добро.

– Вы в плохом настроении? – прочувствованно поинтересовался Вандовский.

– С чего вдруг?

– Ну как-то ответили вы не так… – продемонстрировал «чуткое ухо» Вандовский.

– Нормально я ответила.

Марина посмотрела на себя в зеркало: ничего нормального, по крайней мере, если судить по отражению, – глаза злые, губы поджатые… Неприятное отражение, особенно губы, они портили ее лицо.

– Мне надо с вами увидеться. Причем сегодня.

– Зачем? – Марина отшатнулась от зеркала. Фу ты, какая физиономия противная!

– Есть дело. Срочное.

– Хорошо. – Она вздохнула, причем так, чтобы на другом конце отсутствующего у мобильника провода это явственно услышали. Да, она имеет право вздыхать. Потому что вчера она вернулась домой уже глубокой ночью, затем явилась на работу спозаранку и весь день трудилась в поте лица, да еще моталась с Вандовским, а сегодня пятница, конец рабочей недели, помощник по протоколу устала и у нее есть свои планы на этот вечер. Ну вот хотя бы курицу запечь и поужинать.

– Я понимаю, уже вечер, вы устали и все такое прочее…

– Я же сказала, что хорошо, – перебила Марина.

– Да ничего хорошего! – досадливо отозвался Вандовский, и Марина аж взвилась. Про себя, конечно. Он, видите ли, еще и недоволен! Тогда какого черта?!

– Предлагаю встретиться в кофейне, которая находится в соседнем от меня доме, – сказала она сухо, – через… час. Вас устроит это время? – и, услышав, что устроит, отключила телефон. Затем придирчиво посмотрела на подсвеченные духовочной лампочкой бедрышки, пожалев, что слишком мало оставила себе времени: мясо, конечно, будет готово, но поесть она не успеет.

В кофейне было многолюдно и… молодежно. Да и как может быть вечером в пятницу в недорогом, но вполне приличном заведении? Марина оглядела зал и увидела его спину. Вот именно так. Вандовский умудрился занять столик в самом дальнем углу, усевшись не лицом к двери, а совсем наоборот, словно отгородившись широченной спиной от прочей публики. От Марины, получалось, тоже. По крайней мере выходило, будто он вовсе не собирался ждать ее, высматривая среди посетителей, – просто расположился, как ему удобно, а Марина пусть сама ищет. Совершеннейшее нарушение протокола и вообще всяких приличий! Марине захотелось тут же уйти. И пусть рассиживает здесь до утра. В конце концов, черт с ним, с протоколом, но хоть малейшие приличия-то соблюдать надо! Она даже слегка подалась назад к двери, но Вандовский вдруг резко развернулся, призывно махнул рукой и двинулся к ней, весьма ловко лавируя между столиками.

– А вы небось собрались смыться? – спросил он весело, помогая пристроить на вешалку шубу. – И не делайте, пожалуйста, сердитое лицо. Я видел каждого входящего. Вон в том зеркале. – И он мотнул подбородком в сторону узкой зеркальной полоски, украшающей колонну. – Вы, конечно, выбрали еще то местечко, – Игорь обозрел зал, – прямо молодежная оккупация. Сидишь, как в ночном клубе, благо хоть музыкального грохота нет. Вы специально затащили меня сюда?

– Нет, – поморщилась Марина, – я не подумала, что сегодня вечер пятницы и народа будет много. Просто это кафе рядом с моим домом, и оно недорогое. Но вы все-таки нашли столик в самом углу…

– Я его не нашел, а добыл. Пришлось одной парочке пятисотку сунуть, чтобы уступили.

– Вам возместить финансовые потери? – Марина села на придвинутый ей стул, лицом к входу, и принялась демонстративно расстегивать сумочку.

По идее, Вандовский должен был отреагировать соответствующе – ну как-то так, чтобы воспротивиться женской инициативе. Любой нормальный мужик бы отреагировал. Даже жуткий жмот. В конце концов, пятьсот рублей – не те деньги, чтобы из-за них позориться. Однако Вандовский сидел и преспокойно наблюдал за манипуляциями Марины. В дамской сумочке, способной вместить едва ли не ведро картошки, лежала куча всякой совершенно необходимой всячины, которая в ведре вряд ли бы поместилась, но кошелька там не было. Вот как назло!

– Ну что, забыли дома кошелек? – усмехнулся Вандовский.

– Да, забыла! – От досады Марина готова была буквально разорвать сумку, а заодно и самого Вандовского.

– А я уже кофе заказал. И на всякий случай еще и чай для вас. Может, вы вечером кофе не пьете.

– Пью. И я вам потом отдам и эти пятьсот рублей, и деньги, которые вы заплатите за мой кофе. А заодно и чай.

– Обязательно, – пообещал Вандовский и улыбнулся, продемонстрировав ямочки на щеках.

– Ваши кофе и чай. – Появившаяся официантка уставилась на Игоря и аж просияла. – Может, еще чего желаете? – Ее глаза выражали почти восторг.

– Я – нет. А вот дама… – Вандовский одарил официантку пусть не восторженным, но весьма теплым взглядом.

«Дурацкие ямочки, как у ребенка какого-то!» – подумала раздраженно Марина и сказала холодно:

– Дама ничего не хочет, – и, дождавшись, когда официантка удалится, продолжила с неприкрытой язвительностью: – Что же вы, Игорь Анатольевич, спиной-то к публике расположились? Лишили милых девушек возможности полюбоваться на вашу неземную красоту.

«А что, я вполне симпатичный мужчина. И даже вполне могу вам понравиться». Надо же было такое заявить Марине Евгеньевне Назаровой! Самонадеянный мачо!

– Вот именно с этой целью, Марина Евгеньевна, – Вандовский вновь улыбнулся, «ямочки» вновь припечатались к его щекам, – я и сел к публике спиной. Дабы иметь возможность сосредоточиться исключительно на вас.

– Кажется, вы хотели со мной поговорить о деле, – напомнила Марина не просто холодным, а прямо-таки ледяным голосом.

– Да, хотел. – «Ямочки» мгновенно исчезли, Вандовский стал совершенно серьезным. – Мы нашли владельца телефона, с которого звонили и мэру, и Гальцеву.

– А я здесь при чем? – Марина равнодушно пожала плечами, хотя какое тут равнодушие! Ей мгновенно стало жутко интересно! И черт с ними, с «ямочками» и прочей ерундой!

– Вы – ни при чем. Но при чем ваша коллега Татьяна Федоровна Конькова.

– Татьяна?!

– Телефон зарегистрирован на ее мужа, Вахтанга Ревазовича Ромишвили. Как вы думаете, что это значит?

– Понятия не имею! – искренне заверила Марина, несколько секунд подумала и добавила: – Но я хорошо знаю Татьяну, она никогда не отважилась бы на… такой своеобразный поступок. Да и номера телефона мэра у нее нет, и Никитиного домашнего тоже… И муж откуда бы узнал?.. Но мужа ее я только видела пару раз, хотя мне известно, что он был замечательным хирургом… до того, как его сильно избили на улице. Вы… – Марина посмотрела внимательно, – наверное, в курсе?

– А почему я обязательно должен быть в курсе?

– А разве нет? – Марина покачала головой, дескать, я что, похожа на наивную девочку?

– В определенном смысле я, конечно, в курсе, –