Сначала в квартиру вошла помощник мэра по протоколу – вся такая собранная-подобранная, сразу видно, человек явился по делу. За ней вкатился шар, обмотанный большущим мохнатым шарфом, – с улыбочкой, тысячью извинений и шарканьем ножкой. И завершал процессию двухметровый громила в распахнутой дубленке – ему явно не хватало здоровенных пистолетов на поясе, чтобы уж точно соответствовать героям американских вестернов.

– Прошу, пожалуйста, проходите, – засуетилась Таня, – и не разувайтесь, не надо, на улице снег чистый!

Гости, однако, принялись дружно стаскивать с себя обувь. Точно так же, правда не столь дружно (Казик, улыбчивый толстяк, помалкивал и, кажется, принюхивался), попытались они избавить хозяев от хлопот с угощениями, но Вахтанг сказал укоризненно:

– В нашем доме так не полагается.

И все сели за стол. Последним подтянулся Ванька – длинный, худой, чернявый, как отец, и круглолицый, как мать. Он с любопытством оглядел гостей и весело представился:

– Иван! Девятнадцать лет! Единственный сын. Надежда и опора!

Вахтанг с потаенной гордостью улыбнулся, а Таня внутренне напряглась – правильно ли поймут ее мальчика? Ведь шутит он, шутит!

Гости между тем поняли все правильно и даже как некий сигнал, что можно расслабиться и о делах поговорить чуть позже, а сейчас просто чайком побаловаться, такими потрясающими хачапури насладиться! Таня тоже постепенно расслабилась (ну что, в самом деле, она вся издергалась? Ведь нет никаких оснований!) и даже на грохот, раздавшийся из соседней комнаты и напоминавший крушение металлических кастрюль с высокой полки, не обратила особого внимания. Хотя обычно возмущалась: как можно слушать такую жуткую музыку, а тем паче ставить ее вместо звонка на телефон?

– Это вам так звонят? – удивился Казик и почему-то посмотрел на Вахтанга.

– Да вы что! – захохотал единственный сын. – У папы телефон поет «Люди в белых халатах, низко вам поклониться хочу». Это из старого, еще советского. А у меня из современного.

– Ты лучше пойди и возьми телефон, – строго указал представитель пусть не самой современной, но вечной профессии. – А то у нас сейчас уши лопнут.

– Да ну его! – отмахнулся «надежда и опора», и телефон, словно услышав команду, мгновенно замолк.

А гости мгновенно посерьезнели, и Таня вновь заволновалась: что это с ними?

– Так это твой телефон, Иван? – Казик сунул руку куда-то под свитер, извлек бумажку и продиктовал номер.

– Ну да. Уж лет шесть, наверное.

– А записана сим-карта на вас? – Казик вновь посмотрел на Вахтанга.

Тот пожал плечами:

– Возможно. У Ивана появился телефон, когда ему было лет двенадцать. Паспорт ему еще не выдали, так что, скорее всего, симку купил я. А в чем дело?

Гости переглянулись и стали еще серьезнее – словно правительственная делегация на международных переговорах.

– Марина! – воззвала растревоженная Конькова. – Объясни, пожалуйста, при чем здесь Ванин телефон? – И тут же метнулась к сыну: – Ваня! Пойди посмотри, кто звонил! Может, звонок важный!

– Никуда не надо идти, Татьяна Федоровна, – вместо Марины отозвался Казик. – Это я позвонил. – И он похлопал себя по животу, где, судя по всему, прятался мобильник.

– А зачем? – едва ли не хором откликнулась семья Ромишвили.

– А затем, что я… то есть мы… хотим узнать: кто из вас по этому телефону звонил позавчера с одиннадцати до половины двенадцатого ночи мэру на мобильник и Никите Гальцеву домой?

Таня Конькова ожидала чего угодно – ураганов, камнепадов, даже цунами, – но только не этого!

– Мэру? В одиннадцать вечера?! – охнула она. – Да вы что! Я даже номера его не знаю… И Никитиного домашнего не знаю! И никто… – она придвинулась к мужу и сыну, словно намереваясь прикрыть их грудью, – не может знать! И звонить никто бы не стал!..

– Успокойся, Таня, – муж взял ее за руку и крепко сжал, и тоже слегка плечом загородил. – С чего вы, уважаемые, взяли, что кто-то из нас…

– Мэру и Никите звонили, – поспешно встряла Назарова, – именно в это время и именно с этого номера. Это совершенно точно. Это проверено. – И она уставилась на Казика с Вандовским.

– Да, точно, – подтвердил Аркадий Михайлович.

– А их что, мэра вашего и… Гальцева обматерили? – Единственный сын, надежда и опора, соскочил со своего места, встал за спиной родителей – ни дать ни взять верный страж.

– Нет, не обматерили, – отверг предположение Казик. – И что сказали, не имеет в данном случае значения. А имеет значение совсем другое: как это могло получиться?

– Не знаем, – пролепетала за все семейство Таня.

– Тогда давайте разбираться, – неожиданно улыбнулся Аркадий Михайлович. – И не надо волноваться! Мы вас ни в чем не обвиняем.

– Давайте… разбираться, – покорно согласилась Таня.

– Этим телефоном пользуетесь только вы, Иван?

– Да, только я! – Прозвучало это с явным вызовом, и Таня укоризненно посмотрела на сына: ну зачем так? Нехорошо это.

Казик, однако, ни на какой вызов не отреагировал, спокойно спросил:

– Позавчера вечером вы были дома?

– Нет. С половины одиннадцатого до половины двенадцатого я был в тренажерном зале и вообще никому не звонил.

– В тренажерном зале? – Казик как-то странно поморщился. – Так поздно?

– Да, поздно. Но я по понедельникам и четвергам в тренажерку хожу именно в это время. Я учусь в политехническом, на вечернем, у нас занятия в десять вечера заканчиваются, а днем я работаю, да! А с десяти до двенадцати в тренажерке самые дешевые цены.

Прозвучало это опять с вызовом, но Таня одергивать на сей раз не стала. Чего одергивать-то? Ванюшку понять можно: он и на дневном учиться бы мог, но пошел на вечерний, чтобы деньги зарабатывать. Потому что Вахтанг уже не оперирует, а за консультации платят не бог весть сколько. И Танина зарплата, опять же консультанта, очень даже скромная. Эти приезжие, небось, думают, что в мэрии деньги мешками таскают, но Марина-то знает…

– Получается, ты тренировался, а телефон у тебя где лежал? – перехватил инициативу Вандовский. – У вас там отдельные кабинки есть?

– Конечно есть. Вы что, думаете, у нас, как в школьной раздевалке, в общей куче все лежит? – вроде как малость обиделся Иван. – У нас все цивильно! Кабинки отдельные, на ключ запираются.

– И твоя кабинка была все время заперта?

– Конечно.

– А ключ где лежал?

– В трениках. У меня карманы на молнии.

– А в зале вы каким-то коллективом занимаетесь? – подал голос Казик, но Вандовский от него отмахнулся:

– Я так понимаю, – пояснил он, – что Иван на тренажерах мышцы качает.

– Ну да… – Парень с уважением оглядел фигуру Вандовского.

– Значит, не как в школьном спортзале: «В шеренгу становись!» Там все индивидуально.

– Ну да…

– Но тренер-то есть?

– А как же! Он за