Они что-то говорят на шведском. Ругаются. Или просто взволнованы. По интонациям не разобрать.

Миловидная пожилая дама с короткой стрижкой в темном платье, слегка полноватый мужчина лет шестидесяти, напоминающий актера Стеллана Скарсгарда, и еще один – кто он?

Я постепенно складываю мозаику из образов, слов, обрывков речи. И картинка перед глазами проясняется.

– Где я? – Спрашиваю хрипло.

Делаю попытку приподняться.

Они начинают еще сильнее причитать и спорить, склоняясь надо мной. Женщина с короткой стрижкой, полноватый мужчина и Карл.

– Ты очнулась. – Говорит последний по-английски.

Его рука касается моей, и я испуганно вздрагиваю. Поджимаю под себя ноги, оглядываюсь по сторонам. Мы в какой-то комнате, я на кресле. Не помню, как тут оказалась…

– Все хорошо. – Успокаивает меня Карл. – Просто ты упала в обморок.

И я снова обращаю на него недоверчивый взгляд.

На нем мятая льняная рубаха с закатанными до локтя рукавами, потертые джинсы. Его волосы давно требуют стрижки, на щеках проступила щетина, губы обветрены. Я на мгновение теряю дар речи, ныряя в омут его светлых глаз, лучащихся какой-то необыкновенной, мальчишеской добротой.

Такие знакомые глаза… Такие родные. Их свет успокаивает.

– Карл? – Спрашиваю я.

Мужчина переглядывается с остальными. Женщина вздыхает, ее супруг отводит взгляд. Они переговариваются по-шведски, а затем тот, кого я приняла за Карла, тихо произносит:

– Эрик.

– Эрик? – Ошарашено повторяю за ним я.

Он кивает.

– Не Карл? – Переспрашиваю недоверчиво.

И вижу, как искажаются горечью их лица.

– А где Карл? – Не унимаюсь я.

Эрик опускается передо мной на колени, берет меня за руку. Я внимательно слежу за каждым его движением, и внутри меня нарастает тревога. У меня буквально поджилки трясутся от ощущения, что сейчас произойдет что-то непоправимое.

Прежде, чем сказать, мужчина делает вдох, и его лоб захватывают продольные напряженные складки. Теперь я точно вижу, что это не Карл – у этого нет шрама над бровью.

– Ты – друг Карла из России? – Вдруг говорит он по-русски. – Я правильно понимать?

– Я… – У меня язык прилипает к нёбу от волнения. – Я… да. – И тут же добавляю. – Нет. – Поднимаю взгляд на пожилую пару. – Я – его девушка. Где Карл?

Похоже, они ничего не понимают из моей речи, кроме имени Карл. Услышав его, женщина стискивает руку мужа.

– Вот. – Покопавшись по карманам, я достаю записку от босса и передаю ей. – Это он написал. Ваш адрес. Вы – Това? Да? Това Линдер?

Ей приходится опереться на локоть мужа, настолько она взволнована. Женщина пробегает глазами по записке, и у нее выступают слезы.

– Да что происходит? – Спрашиваю я по-английски.

И Эрик делает новую попытку взять меня за руку.

– Как тебя зовут? – Он говорит по-русски, видя мое смятение и пытаясь привлечь внимание.

– Диана.

– Ты – подруга Карл из России?

– Да. – Киваю я, злясь, что он разговаривает со мной, как с ребенком. – Где Карл? Мне нужно с ним поговорить.

Эрик делает глубокий вдох и зажмуривается. Я не понимаю, почему он не может сразу сказать мне, в чем дело. И тут же сразу понимаю, потому что Эри почти шепотом произносит:

– Карл ушел, его больше с нами нет.

– Он никого не предупредил. – Рассказывает Това. – Мы не ждали его приезда в тот день…

Мы сидим за столом на веранде, выходящей на море. Гьорд Линдер разливает кофе по чашкам, а Эрик устраивает на моих плечах теплый плед.

– Спасибо. – Благодарю я.

У меня не получается не смотреть на него: я впитываю взглядом буквально каждое его движение, и от этого по коже разбегаются мурашки.

– Мы сильно поругались перед его отъездом, – мрачно сообщает Эрик, усаживаясь на стул, стоящий справа от меня. – Я не верил, что Карл изменит решение и приедет на мою свадьбу.

– Карл всегда был своенравным, упрямым мальчиком. – Вздыхает его мать.

– У него был скверный характер, Това. – Поправляет ее муж.

– Да. Временами с ним было трудно. – Заключает она. – Поэтому мы не ждали, что он приедет на торжество. Но в пятницу вечером к нам заявились полицейские.

Това всхлипывает, закрывая рот ладонью.

– Карл не доехал совсем немного. – Поглаживая ее по плечу, рассказывает Гьорд. – Его такси слетело с дороги в двадцати километрах от Истада. По версии полицейских водитель уходил от столкновения со встречным автомобилем.

Я перестаю дышать, думая о том, как жила последние семнадцать дней, считая его подлецом.

Вспоминаю все его слова, хранящиеся у меня в сердце, все слова в целом мире, которые мы могли, но так и не сказали друг другу, и уже никогда не скажем. И все эти слова остаются теперь во мне навсегда – океанами фраз и восклицаний, которые накрывают с головой и утягивают меня в безумный водоворот.

– Диана?

Я открываю глаза. Эрик таращится на меня в изумлении.

– Ты в порядке?

– Не уверена. – Хрипло отвечаю ему.

– О, прости нас, деточка. – Зачем-то извиняется его мать. – Карл надеялся, что проживет намного дольше: хотя бы, месяцев семь. Для нас всех это невосполнимая утрата, мы ведь собирались быть с ним до последнего дня – пока болезнь не отнимет его у нас.

– Болезнь? – Мой голос дрожит.

– Рак. – Поясняет Гьорд. – Он… тебе не говорил?

Мне делается нехорошо. Я словно продираюсь куда-то сквозь вату. Его таблетки, плохое самочувствие, прием у доктора Якобссона…

– Он никому не говорил, мама. – Качает головой Эрик. – Ты же знаешь Карла. Все, что угодно, только не показывать свою слабость. Этот парень не привык никому уступать, даже мне. А тут какая-то болезнь. Кто угодно, только не Карл Линдер признал бы свое поражение!

– Он что, умирал? – Пищу я.

В моих глазах закипают слезы.

– Сын узнал, что смертельно болен в январе. – Надтреснуто произносит Това. – Лечение бы не помогло, да и Карл не хотел проживать полтора-два года в муках. Он отказался. Ему хотелось полноценно прожить столько, сколько отмерено. Хотелось сделать больше, успеть больше. – Она печально улыбается, глядя на море. – Мой мальчик всегда был увлечен только работой. Он думал, что у него в запасе еще куча времени…

Эрик закусывает щеку изнутри – точно также, как делал Карл.