И мы целуемся, словно сумасшедшие, и все мое существо наполняется радостью и ощущением счастья.

Я не знаю, что будет дальше, но знаю, что все будет хорошо. Впереди еще столько всего! У нас столько времени, чтобы узнать друг друга, что я не хочу тратить его сейчас на пустые слова. Мне нужна каждая секунда этой близости, ведь я так долго этого ждала!

Мы занимаемся сексом, и наши стоны заглушают наше дыхание. Меня пьянит эта дикая, оглушительная жажда жизни и любви, которая охватывает меня всю, заглушая все остальные чувства.

– Я скоро вернусь. – Слышится голос Карла сквозь сон немногим позднее. – И я останусь с тобой. Навсегда.

И я верю ему.

Как никогда прежде не верила никому на этом свете.

Диана

Семнадцать дней.

Столько прошло с того момента, когда я видела Карла в последний раз.

Семнадцать дней с той секунды, как я проснулась в темноте пустого гостиничного номера и обнаружила, что постель рядом со мной пуста.

Семнадцать дней с тех пор, как он перестал отвечать на мои сообщения и отключил телефон.

Карл Линдер исчез из моей жизни, будто его и не было.

Не уверена, что помню, как он выглядит, и что хочу встретиться с ним когда-либо еще. Этот человек не просто вышвырнул меня из своей жизни и исчез, он оставил меня без работы и с разбитым сердцем. Не знаю, на что я надеялась, когда спала с ним, и почему поверила ему, когда он сказал, что вернется ко мне.

Надежда на то, что отключенный телефон всего лишь недоразумение, теплилась во мне первые три дня. Мало ли – проблемы со связью, и все такое. Но чуть позже до меня все-таки дошло, что мной всего лишь воспользовались.

Глупая девчонка, которая выполняла все капризы босса, старалась во всем угождать и надеялась в обмен на это сохранить должность в журнале. Глупая девчонка, переспавшая с боссом, после того, как он без зазрений совести лишил ее средств к существованию.

Идиотка, которая никогда не будет счастлива, потому что верит мужчинам! Дурочка, готовая обманываться всякий раз, когда ей скажут про то, какая она особенная, и как она нужна!

Черт. А ведь Карл не говорил мне даже этого.

Он ничего не говорил.

Я поверила его глазам, а не словам. Я отыскала в его взгляде что-то такое, чему можно довериться. Обнаружила глубину и надежность там, где их отродясь не водилось.

Я сама придумала его. Сама сотворила.

Не было никакого Карла Линдера, он словно мираж, картинка из прошлой жизни. Мутное фото, на котором проступают очертания моментов, когда я была счастлива.

Он ушел. А вместе с ним ушла и моя вера в людей.

– Дианочка, может, ты поешь? – Заглядывает в комнату мама.

– Не хочу. – Не отрываясь от выкроек, отвечаю я.

– Сделать тебе чаю?

– Потом.

Она уходит, так и не дождавшись того, что я подниму на нее взгляд.

А у меня просто нет сил. Ни на что больше нет сил – ни на разговоры, ни на жизнь. Я шью с утра до ночи и рисую эскизы просто, чтобы чувствовать, что еще жива.

А еще я не могу смотреть маме в глаза. Тогда она непременно поймет, что опять оказалась права, что победила.

Она с детства твердила, что я повторю ее судьбу, и все, что я сейчас делаю – иду к этой цели. Уверена, мать будет довольна тем, что не ошиблась во мне.

Все последние дни проносятся передо мной, как кадры кинопленки. Я проживаю их, как зритель, сторонний наблюдатель. У меня просто нет желания на что-то влиять. Я опустошена. Даже прокручивая в памяти последнюю неделю, проведенную с Карлом, я вижу, что все летело кувырком. Быстро – будто по кочкам. Как в плохом кино.

Он спешил уехать, а я спешила подарить ему себя.

Я совершенно не знала и не понимала этого человека.

Даже убравшись из моей жизни, он остался чужим. Хотя, не вполне…

– Дочь, к тебе девочки пришли. – Приоткрыв дверь в мою комнату, сообщает мама.

– Хорошо. – Не поднимая головы, отвечаю я.

И продолжаю давить на рычаг швейной машинки, пока не закончится строчка.

Алиса, Катя и Люба входят, удивленно озираясь по сторонам. В помещении темно, повсюду раскиданы наброски, эскизы, выкройки и куски ткани. Свет от настольной лампы освещает лишь машинку, ставшую моим островком безопасности на эти дни.

– Закройте дверь. – Хрипло прошу я.

И только, когда они закрывают за собой дверь, я убираю руки от шитья и отодвигаюсь от стола.

– Ну, что ты. – Успокаивает меня Алиса.

Она подходит, обнимает меня за плечи, и следом за ней то же самое делают и остальные. Я остаюсь сидеть, а девочки облепляют меня вокруг, сжимая в объятиях. В этот момент труднее всего становится сдерживать слезы, и мне приходится до боли сжать челюсти, чтобы ни одна слезинка не пробралась наружу.

– Две недели. – Замечает Катя, отпуская руки и заглядывая мне в глаза. – Может, хватит затворничества? Это всего лишь работа. Верка сказала, что модному дому «Рябининъ» требуется дизайнер одежды: думаю, самое время отправить туда свое портфолио. Тебе ведь так нравятся их платья!

– Причем тут работа? – Злится Люба. – Она страдает из-за секси босса! Поматросил и бросил, кому приятно будет?

– Он – всего лишь мужик! Не горевать же теперь до старости? – Разводит руками Морозова. – Думать об этом козле – себя не уважать! Вставай, Дианка, поедем в клуб! Будем тебе нового парня искать! Хватит киснуть!

– Слушай, не гони лошадей. – Мягко просит ее Алиса. – Видишь, плохо человеку?

– Жила б я с маменькой, мне б тоже, знаешь, как плохо было? – Фыркает она. – Нужно жить дальше! Вставай, Дианка, вставай! Все еще будет: и любовь, и работа! На должности в «Manner» и белобрысом трусливом заграничном шефе еще свет клином не сошелся! Ты у нас девчонка видная…

– Погоди. – Берет ее за руку Алиса. – Не кричи, Кать. Она сейчас разревется. Видишь? Ди поддержка нужна, а не нравоучения.

– А я что? – Возмущается Морозова. – Я как могу, так и поддерживаю! В задницу этого Линдера! Свалил и свалил! Что тебе мешает про него забыть и жить дальше? – Уставляется она на меня. – Ди?

Я сглатываю и обвожу их тяжелым взглядом, а затем выдвигаю ящик стола.

– Это. – Говорю тихо.

И три пары глаз уставляются на содержимое ящика.

– Елки-палки… – Вздыхает Люба.

– М-да. – Произносит Катя, почесав затылок. – Как же так…

Алиса же просто кладет ладони на мои плечи и предпочитает промолчать.