Ею всю трясет.

– Я понимаю. – Выполняя ее требование, я перехожу на ее язык.

Знаю, как ей это важно. Она вот-вот разрыдается, и мне дико стыдно, что мои действия – тому причина.

– Что ты понимаешь?! – Кричит Диана, подбегая и толкая меня ладонями в грудь. – Что ты, мать твою, понимаешь?!

– Понимаю, что ты чувствуешь сейчас. – Стараясь сохранять спокойствие, отвечаю я.

Вид у нее сейчас такой, будто ее только что ударили.

– Ни хрена ты не понимаешь… – Задыхаясь, говорит Хмельницкая.

В ее глазах блестят слезы. Она мечется, и я замираю, ожидая новый толчок, но вдруг глаза девушки натыкаются на чемодан, стоящий у двери.

– Что это? Ты уезжаешь?!

– Да. – Киваю я.

– Ты уволил меня, даже не объяснившись, и теперь вот так просто уезжаешь?! – Взмахивает руками Диана. – Да ты еще больший козел, чем я предполагала!

– Я сделал тебе одолжение. – Честно говорю я ей. Мне хочется объяснить свое решение мягче, но русский безжалостен, и он звучит так, как звучит. – Это все ваш менталитет. Здесь все покупается и продается. Люди получают работа за связи. Тебе там не место. Ты… ты зарываешь свои таланты и способности, Диана. Тебе нужно искать свой путь. Другой путь.

– Да что ты знаешь обо мне?! – Кричит она.

Ее лицо искажается гримасой боли.

– Ты права. Я хотел бы знать больше. – Примирительно вскидываю руки. – И, надеюсь, еще узнаю.

– Это моя работа! Моя! Работа! – Всхлипывая, произносит Диана мне в лицо. – А из-за тебя все разрушилось! Я потеряла все!

Она ударяет по моей груди от отчаяния, и я перехватываю ее ладони.

– Ты достойна больше. – С болью говорю я.

И Диана замирает, уставляясь на меня. Ее свет разливается по ее прекрасному лицу, вокруг глубоких карих глаз. У меня все внутри сжимается от этого света.

– Я хотел бы дать тебе больше. – Признаюсь я, наклоняясь к ее губам. – Сколько еще смогу.

И я целую Диану.

Так страстно, так нежно и так долго, насколько хватает моего дыхания.

Затем отстраняюсь и внимательно смотрю в ее глаза, пытаясь прочесть их. Увидеть возмущение, сопротивление, или наоборот – желание. Хмельницкая выглядит ошарашенной, сбитой с толку. А ее пылающие губы так и манят прикоснуться еще раз и продолжить начатое.

Это неправильно. Это не приведет ни к чему хорошему.

И мне стоит сразу предупредить ее об этом, но Диана не дает мне ни единого шанса: притягивает меня к себе, и мы позволяем пожару разгореться еще сильнее.

Я теряю контроль, раздевая ее и оставляя огненные дорожки поцелуев на ее теле. Срывая с себя одежду, мы на ощупь добираемся до кровати и обрушиваемся в нее. Мое дыхание смешивается с биением сердца. Ее. Или моего. Я уже ничего не понимаю. И не контролирую себя. Как бы я не сопротивлялся, Диана – все, чего я хочу. И хотел с первого дня, как увидел ее в лифте.

– Диана…

Я схожу с ума, чувствуя жар ее тела под своими ладонями, ощущая сладость ее губ на своем языке. Мы сливаемся в неистовых поцелуях. Задыхаемся. Гибнем. Горим в жарком пламени наших желаний и тонем в неистовом безумии, которое делает нас на этот тягучий, длительный миг одним целым.

Я так этого хотел. Я так этого боялся!

Я хотел бы жить и умереть ради этого.

Ради того, чтобы быть с ней столько, сколько смогу.

– Карл… – Диана выгибает спину, не в силах подавить стон, когда я оказываюсь в ней.

Обвивает ноги вокруг моей поясницы и подается навстречу. Ее расширенные зрачки суетятся в ее черных глазах, ресницы дрожат, припухшие красные губы слегка приоткрываются на выдохе.

Она делает вдох, и мы продолжаем. Двигаемся быстрее и быстрее, желая познать всю глубину этих прекрасных ощущений.

Мы словно вечность ждали друг друга. Страдали друг без друга.

И мы продолжаем, не думая о последствиях, пока нас обоих не наполняет неистовая дрожь. Я будто падаю в толщу воды, тону, задыхаюсь, и это настолько незабываемо, что заставляет отмести любые тревожные мысли. Оставить их на время где-то на задворках сознания.

Диана

Мы лежим в обнимку на смятой постели, и я слушаю, как бьется его сердце. Сильно, ровно, уверенно. И этот стук успокаивает меня. За окном темнеет, и по стенам номера скользят уличные огни.

– Во сколько твой рейс?

– Через час нужно выезжать. – Вздыхает Карл. – Лечу сначала до Копенгагена, оттуда поеду через Мальмё в Истад.

– Там красиво? – Я впиваюсь пальцами в его руку. Мне ужасно не хочется отпускать Карла.

– Очень. – Признается он. Его взгляд блуждает по темным стенам. – Я там родился, у родителей в Истаде домик на берегу моря.

– Море. – Мечтательно произношу я.

– Östersjön. – Произносит он. – Балтийское. И там нет гор. Есть холмы, леса, поля. Истад – небольшой город. Тихий. Это меня всегда привлекало и пугало одновременно. Жизнь там такая неспешная, будто замерла.

– И туда ты решил сбежать от меня?

Карл прижимает меня крепче.

– Нет, я должен увидеться с братом. У него в субботу свадьба, а мы поссорились. Сильно. И я понял, что должен исправить это. Написал ему письмо, но он не отвечает.

– Значит, ты вернешься?

– А ты хочешь?

У меня замирает сердце.

– Хочу.

– Значит, да.

Он задумывается, будто не договорив что-то, и я решаю перевести тему.

– Что это? – Спрашиваю, проводя пальцем по его предплечью. Свет из окна падает на мгновение на его кожу, и я вижу забавную татуировку. – Умоляю, скажи, что это переводное тату.

– Нет. – Усмехается Карл. – К сожалению, настоящее.

– Кто это? Чип из мультфильма «Чип и Дейл спешат на помощь»?

– Да.

– Я бы никогда не подумала, что у такого серьезного мужчины под строгим костюмом может быть татуировка с мультперсонажем!

– Это все Эрик, мой брат. Я был молодой и пьяный, а он спорил, что я не смочь.

– Поспорил на «слабо»? – Смеюсь я.

– Как ты сказала?

– На слабо.

– Надо запоминать.

– Мне нравится эта часть тебя. – Целуя его, говорю я.

Я только начинаю по-настоящему узнавать своего босса, но это лучшее из моих открытий.

– У меня еще много частей, которые надо рассказать тебе. – Хрипло отвечает Карл. – Не все такие веселые.

– Расскажешь, как вернешься. А сейчас, давай, не будем тратить время на разговоры. – Привлекая его к себе, шепчу я.