Поселок являл собой унылое зрелище. Когда-то здесь былафабрика, впрочем, стены до сих пор сто­ят, но от всего прочего мало чегоосталось. Поселок вырос при фабрике, если фабрика закрыта, то, по­нятное дело,работы никакой, кормились здесь тем, чего давала река, в основномбраконьерничали, но кто ж за это осудит людей, жить-то надо. Дед неод­нократноначинал борьбу с браконьерством, обычно по весне. Сети изымали, штрафыприсуждали, грозились конфисковать лодки, правда, до этого не дохо­дило. Парураз я здесь была по долгу прежней служ­бы у Деда, и кабинет участкового нашлабез проблем, он размещался в здании поселкового совета. Участковый, дядька летпятидесяти, читал газету, сидя возле окна, которое не мешало бы помыть.Услышав, как скрипнула дверь, он повернулся и снял очки. Меня он, конечно,узнал, я замечала, что у жителей таких вот поселков исключительно хоро­шаяпамять на лица, может, потому, что людей во­круг немного и новый человек сразуобращает на себя внимание. Дядька несколько удивился, увидев меня, должно быть,ожидал приезда кого-то из ми­лиции. Однако он был человеком старой закалки исвято верил, что начальству видней, оттого словесно сомнений не высказал.

– Здравствуйте, Федор Иванович, – попривет­ствовалаего я. Он поднялся, я протянула руку, и он неловко пожал ее. – РязанцеваОльга Сергеевна. Нас с вами знакомили в прошлом году, помните?

– Как же, конечно, помню. Вот, присаживай­тесь.

– Вас предупреждали о моем приезде?

– Так точно. Жду с самого утра. Матери маль­чонкисказал, чтоб никуда… Ждут.

– Тогда, может, сразу и пойдем?

– Конечно. – Он торопливо пошел к двери, хо­телвыйти первым, вспомнил про хорошие манеры, засуетился, пропуская меня вперед, имы наконец покинули помещение.

Идти пришлось недалеко, возле двухэтажного типового дома уподъезда на лавочке сидела женщи­на лет тридцати и перебирала щавель.

– Вот, знакомьтесь, – кашлянув, начал ФедорИванович. – Это Мария Потапова, мать Антона. А это вот из областногоцентра, – с легкой запин­кой сообщил он, кивнув на меня. – ОльгаСергеевна.

Женщина подвинулась, давая мне место на ска­мейке, затемприподнялась и зычно крикнула:

– Антон!

Звать пришлось трижды, пока в поле нашего зрения не возникмальчишка лет семи-восьми на ве­лосипеде. Велосипед был ему явно не по росту,но управлял он им мастерски. Мальчишка лихо затор­мозил и сказал с гордойулыбкой:

– Здрасьте.

– Привет, – улыбнулась я.

Веснушчатый рыжий пацан сразу мне понра­вился. Участковыйповторил церемонию приветст­вия, мальчишка скроил забавную рожицу, демон­стрируясерьезность и внимание, но с велосипеда не слез, умудряясь сохранятьравновесие, не касаясь ногой асфальта.

– Рассказывай, – кивнула я, по достоинству оценивчужое мастерство.

– Про кого, про дядьку? Так я уже рассказывал.

– Еще раз расскажи.

– Ладно, – пожал он плечами. – Дядька не налодке приплыл, а сам по себе. Лодки не было, я там все кусты облазил. Уж я былодку не проглядел. Толь­ко не было ее. Значит, он своим ходом. Из реки вы­шелв маске, но без ласт. Еще у него мешок был, вроде рюкзака, непромокаемый, инадет задом на­перед.

– Большой рюкзак?

– Не-а, маленький, вот такой. – Он раздвинул руки,рюкзак по величине скорее детский.

– И что дядька?

– Ничего. Из воды вышел и по тропинке в за­росли пошел.Больше я его не видел.

– А описать ты его сможешь? Как он выглядел?

– Обыкновенно. Маска у него была оранжевая и трубка вполоску.

– Высокий или коротышка?

– Не-а, обыкновенный. Как папка.

– В папке его метр восемьдесят росту, – сооб­щилучастковый, кашлянув, сам он ростом похвас­таться не мог.

– Может, еще чего запомнил? Может, шрам у него на телебыл или татуировка?

– Не видел. Я его не разглядывал. Мы с Вади­ком виндейцев играли, я спрятался, он меня искал, а до этого я его искал, вот весьберег там и облазил, оттого и говорю: лодки не было точно. Дядька при­плылсвоим ходом.

– Может, лодка была на другой стороне, а сюда он пришелискупаться.

– Да там никто не плавает, дно вязкое и зарос­ли,подход плохой. А чуть подальше пляж, – толко­во разъяснил мальчишка,продолжая балансировать на велосипеде.

– Кроме вас, отдыхающих на острове не заме­тили? –обратилась я к женщине.

– На яхте подходили к пирсу. Муж видел. Ком­паниячеловек десять. А так никого. Сейчас на ост­ров не больно ходят, тут вон своярека под боком, чего же бензин тратить? К нам мужнин брат приехал из Нижнего, ссемьей, вот и выбрались детей пора­довать, да и самим интересно. Володя,брат-то, пер­вый раз на Губе, ну и обежал весь остров. Никого там не было, онеще радовался, мол, точно на не­обитаемом острове, потом яхта подошла, но мыдруг другу не мешали. А знаете, я ведь его видела, – вдруг заявилаженщина.

– Кого? – не поняла я.

– Ну, мужчину, про которого Антошка говорит. Точно,маска оранжевая на шее висела. Вот сын сказал, я и вспомнила, а сначала-тодумала, это с яхты кто-то, они по острову все бродили.

– Подождите, вы видели этого человека уже после приходаяхты?

– Да. Я в туалет пошла, в заросли, там тропин­ка. Вдругвижу, мужчина идет, неудобно, я и затаи­лась. Он спустился к берегу, гдезаросли, справа от пристани, а внизу пляж, там никого не было, туда и шел,наверное, поплавать хотел. Я думала, кто-то с яхты, – повторилаона, – но маска точно оранжевая.

– А ты дядьку видел до прихода яхты? – спро­сила яАнтона.

– Ага. На яхту мы тоже бегали смотреть, но позд­нее.Там еще пацаны из Черкасова на пристани ры­бачили.

– А дядьку больше не видел?

– Не-а. Уплыл, наверное. Что ему одному це­лый деньделать? Да и есть, поди, охота, а рюкзак у него маленький, много еды не наберешь.

– Вы мужчину тоже не разглядели? – на всякийслучай спросила я Потапову.

– Где мне его разглядывать было… волосы у не­гокрасивые: до плеч и кудрявые, кольцами вьются.

– Темные или светлые?

– Светлые.