Теперь сомнения оставили меня, ни у кого из мужчин, чтоприбыли на яхте, светлых до плеч во­лос не было. Мачо волосаты, но брюнеты,причем жгучие, у остальных короткие стрижки. Значит, был на острове ещемужчина, который потом, скорее всего, оказался на яхте. Хотя ничто не мешаетему быть туристом, проводящим в одиночестве выход­ной на острове. Но что-топодсказывало мне: я на верном пути. Однако бывает, что мое шестое чувст­вошутит со мной шутки.

Задав еще несколько вопросов, скорее для по­рядка, кпримеру, сможет ли женщина узнать того парня, на что женщина задумалась иответила: “Разве что по волосам, если со спины увижу”, я прости­лась и всопровождении Федора Ивановича напра­вилась к своей машине. Времени я потеряламного, но все же не совсем впустую.

В город я вернулась после обеда. Еще в дороге меня засталзвонок Вешнякова.

– Начальству моему шею намылили, а начальство,соответственно, мне. Еще указали на недопус­тимость моего поведения, мол,случайные люди… Слышишь? Случайные люди – это ты. Так рассви­репели, я уждумал, от дела отстранят, вот было бы счастье…

– Не повезло?

– А когда мне везло?

– С Тагаевым говорил по поводу его гостевания вквартире Веры?

– Нет. И не подумаю, пока чего-нибудь суще­ственного ненакопаю. Что пацан?

– Похоже, был на острове дядя, отдыхал в оди­ночестве.Мать мальчишки тоже его видела, примет никаких, кроме того, что волосыкрасивые: до плеч и кольцами вьются. В общем, надо искать блондина с роскошнымиволосами, рост примерно метр во­семьдесят.

– И всех делов-то? Найдем в три счета.

Настроение Вешнякова мне было понятно, и я лишь покаянновздохнула.

– Ты пока у меня не появляйся, – тоже вздох­нулон. – И вообще, в самом деле поаккуратней. Если Тагаев… ты женщина, и ябоюсь подумать…

– Курица не птица, баба не человек, – изрекла я.

– Дура ты, Ольга, – в сердцах заявил Вешня­ков, ая, вернувшись в город, отправилась по злач­ным местам с фотографиями Анны иВеры. Я ни­чуть не сомневалась, что ребята Лялина проделают все это лучше меня,но чем-то занять себя надо?

Один кабак сменял другой, а толку от этого не было никакого,то есть говорили со мной охотно, потому что во многих заведениях я была своимчеловеком, и Веру тоже знали, но на вопрос: с кем она была, пожимали плечами, смужчинами, разными, а с кем конкретно – ни-ни, такое беспамятство на людейнападало, что просто беда. Сашка с удивле­нием поглядывал на меня из сумки идаже выказал беспокойство, наверное, решил, что я вернулась к прежнимпривычкам. Я и в самом деле подумывала, а не выпить ли, то есть, не напиться лиот души, раз все в моей жизни так нескладно: Дед, да еще эти убийства… Дед,кстати, объявился часам к трем.

– Сегодня заехать не смогу, – сообщил он ко­ротко, –два дня буду в Москве.

– Ага, – буркнула я.

– Что “ага”?

– Ага, в смысле счастливого пути.

– Хорошо, я сейчас приеду.

– Ты же знаешь, больше всего на свете я не люб­люжертвы, как свои, так и чужие. Пару дней я и без тебя проживу.

– Я люблю тебя, – сказал он совсем другим то­ном,надо полагать, в этом месте мне надлежало рас­плакаться и почувствовать себясчастливой, но стран­ное дело, счастьем даже и не пахло, а реветь мне со­вершенноне хотелось.

– Я тебя тоже, – бодро ответила я, хотела зака­затьмартини, но наш разговор отбил охоту и к вы­пивке.

И вновь пошли мы с Сашкой из одного кабака в другой, пока неоказались в заведении моего при­ятеля Володи, известное потрясающим мужскимстриптизом. Было время, я проводила здесь все свои вечера, в основном потому,что Вовка кормил бес­платно по доброте душевной или по какой-то иной причине, кпримеру, видел во мне власть, точнее, человека, ей прислуживающего. Впрочем,шоу мне тоже нравилось, в особенности один стриптизер по имени Спартак. Правда,уже полгода, как он не ра­ботал, сменил профессию. Сюда я в настоящий моментзабрела, что называется, “по дороге”. Если Ве­ра здесь и появлялась, то Тагаеввряд ли. Он не про­изводил впечатления человека, падкого до мужского стриптиза.Сашка, сообразив, куда мы идем, радост­но тявкнул. Здесь его любили и считалиумнейшей собакой, что было, кстати, истиной, не требующей доказательств.Парень, дежуривший у двери, весело меня поприветствовал. Пока я заходила вдамскую комнату, чтобы придать себе вид кокетливой дамоч­ки, в холле появилсяВолодя, раскинул руки и про­пел:

– Кого я вижу. А похорошела как… красавица…Венера. – Мы обнялись и расцеловались. – Рад, что не забыла меня.Ужинать будешь?

– Не откажусь.

– В зале или в кабинете?

– Лучше у тебя.

– С тех пор как от нас ушел Спартак, смотреть особо нена что. Правда, пара ребят подают надеж­ды. Не хочешь взглянуть?

– В другой раз.

– Ага, – кивнул Володя и едва заметно нахму­рился.Мы прошли в его кабинет, у окна стоял сто­лик, который быстро сервировали.Когда официант ушел, мы выпили по рюмке, и Володя сказал: – Ну, если стриптизтебя не интересует, значит, ты по делу.

– Брось, какие у меня теперь дела? Так… любопытство.

– Я слышал, девку зарезали и ты там каким-то боком…

– Точно, – не стала я лукавить и выложила на столфотографию Анны, а через минуту смогла убе­диться, как затейливо переплетаютсянити судеб, или что там еще может переплетаться на небесах? Словом, где неждала, там и натолкнулась на золотую жилу.

– Я ее знаю, – кивнул Володя, взяв фото в ру­ки. –Захаживала. Вместе со своей подругой, Вер­кой. Черт, фамилию не помню, муж унее был боль­шой шишкой, но умер, уже давно.

– Нежданова, – подсказала я.

– Точно.

– Она бывала здесь?

– Спрашиваешь. Каждый вечер, ну, может, япреувеличиваю, во всяком случае, часто. Странно, что ты ее не помнишь, дамочказаметная. Свербит в одном месте, вот и цеплялась к моим парням. Ты знаешь, я наэто сквозь пальцы смотрю, если не здесь, то ради бога, меня не касается. ПотомВерка вдруг к нам ходить перестала, мне сказали, подалась в “Амазонку”, там шоулесбиянок. Вообще она на этом деле была помешана. Где-то с месяц опять у насобъявилась, запала тут на одного парня, на Эдика, блондин, высокий, еще волосыв косу заплетает.

– Помню.

– Ну, вот… Я слышал, ее тоже?..

– Да. Сначала Анну, потом ее.