– Ты выражения-то выбирай, – обиделся Ар­тем. –То, что он у нее был, факт, считай, установ­ленный, – немного помолчав,продолжил он. – Но вовсе не факт, что он причастен к убийству.

– Чего ж тогда врет, что знать ее не знает?

– Ну… у него нет привычки особенно откро­венничать смилицией.

– И наверняка есть повод скрывать свое зна­комство.

– Хорошо. Допустим. Что ты предлагаешь?

– Всерьез заняться Тагаевым. Где-то, когда-то они сВерой встречались, и кому-то об этом навер­няка известно.

Мы дружно взглянули на Лялина, тот тяжко вздохнул:

– Может, мне открыть сыскное бюро? На свою работувремени все равно нет.

– Я тебя о помощи не просила, – сказала я. –Сам вызвался.

– Я помню, но должен обратить твое внимание намалюсенький нюанс: когда я напросился, ты чис­лилась в подозреваемых. Покрайней мере, других кандидатур не было. Теперь у нас какой-то мафио­зи, а протебя менты как будто вовсе забыли. Так чего суетиться?

– Пока убийцу Анны не нашли, я все еще чис­люсь вподозреваемых.

– В милиции работают профессионалы, им и карты в руки.

– Сколько у тебя дел в настоящий момент? –повернулась я к Артему.

– Четыре убийства, не считая этих трех.

– Вот, – удовлетворенно кивнула я. – И сколь­коиз них ты рассчитываешь раскрыть?

– Не сыпь мне соль на раны, – развел рукамиВешняков.

– Возьми ее к себе на работу, – предложил емуОлег. – Она вам враз раскрываемость повысит.

– Давление она мне повысит, а не раскрываемость. Не пьювторой месяц, а давление зашкаливает.

– Продолжишь дурака валять или…

– Или, – торопливо кивнул Лялин. – От чертамолитвой, а от тебя ничем. Тагаева беру на себя. До­вольна?

– Спасибочки, – пропела я.

– Должна будешь, – фыркнул Олег, но заметноподобрел.

– Да, совсем забыл. – Вешняков положил руку нагрудь, вроде бы прислушиваясь, стучит сердце или нет, вздохнул и сообщил: –Нашли туристов, что в воскресенье на острове отдыхали. Пацан видел какого-тодядю.

– Какого дядю?

– Не знаю. С ним участковый разговаривал. Компания изКострова, поселок вниз по реке.

– Знаю.

– Вот и отлично. Сгоняй, поговори с пацаном, яучастковому завтра позвоню. Будет от тебя хоть какая-то польза. Может, померещилосьребенку, а может, действительно кого-то видел.

– Опросил жильцов дома, где жила Вера? Вдруг не я одна“БМВ” видела?

– Не учи, ради Христа. Тот факт, что он приез­жал кНеждановой, еще ничего не доказывает.

Домой я вернулась поздно, хотела поскорее лечь спать,игнорируя заинтересованные Сашкины взгля­ды, но совесть дала о себе знать, и япозвала:

– Пес, потопали гулять.

Толкнула входную дверь и тут же попятилась, за кустаминапротив кто-то прятался. Я захлопнула дверь и проверила замки.

– Мы на осадном положении, – сообщила ясобаке, – придется обойтись без прогулки. Ты ведь не хочешь, чтобы твоейхозяйке кирпич на голову свалился?

Я прошла на кухню, гадая, разыгралось ли у ме­ня воображениеили действительно за кустами кто-то прячется.

– Черт, – выругалась я, потому что перспекти­ванаходиться в осаде меня не прельщала, я люблю вечерние прогулки не меньшеСашки, да и просто противно, что приходится бояться. С другой сторо­ны,искушать судьбу не стоит.

Я поднялась на второй этаж и, не включая свет, подошла кокну. От куста отделился мужской силуэт и тут же скрылся в тени. Через минуту явновь его заприметила. Мужчина дошел до конца сквера и вернулся назад. “Значит,не почудилось”, – поду­мала я и вновь зло чертыхнулась. Понесла меня не­легкаяк Тагаеву, толку ни на грош, а врага нажила.

Торчать у окна, вглядываясь в темноту, по-мое­му, довольноглупое занятие, но мне здесь точно ме­дом намазали. Я принялась высматриватьмашину поблизости и ничего не высмотрела. Выходит, этот тип не такой дурак. Снане было ни в одном глазу, и отправляться спать не имело смысла, впрочем, как истоять у окна.

– Пойду смотреть телевизор, – сказала я, но недвинулась с места.

Вдруг силуэт возник на дорожке, ведущей в глубь парка, онприближался к фонарю, еще немного и… Я его увидела и длинно выругалась. Походкуни с какой другой не спутаешь, и седая шевелюра. Дед. Конечно, Дед. Шляется подмоими окнами. Он что, спятил? Наверное, спятил, а что ж еще?

– Сумасшедший дом, – пробормотала я. – ЗряСашку без прогулки оставила, а напугал-то как, гос­поди.

Теперь мне ничто не мешает прогуляться, там Дед, а неневедомые враги. Интересно, если я выйду, он сбежит или придумает какую-нибудьглупость, чтобы объяснить мне свое появление? Желания встре­чаться с ним у менянет, и все. И вообще я иду спать.

Я спустилась в кухню, выпила теплого молока, говорят, этоспособствует хорошему сну. Мне не спо­собствовало. Я выглянула из-за занавески,вроде бы ушел… и правильно, чего здесь отираться? Через минуту я увидела его,он стоял, привалясь к дереву, и пялился на мои окна, держась в тени. Проехаламашина, и свет фар выхватил на мгновение знако­мую фигуру.

– Это хуже, чем сумасшедший дом, – крикнула яСашке. Он, сообразив, что гулять мы не пойдем, ушел в гостиную смотретьтелевизор.

Прошло полчаса, Дед стоял как приклеенный. И я у окна тоже.Может, выйти на балкон, стихи по­читать: “Кто это проникает в темноте в моимечты заветные?” Ромео и Джульетта. Когда мужик в шесть­десят лет ведет себякак мальчишка, это прямо-таки обескураживает. А еще действует на нервы. Я не вы­держалаи набрала номер его мобильного.

– Привет, – сказала я со вздохом.

– Не спишь? – ответил он.

– Как видишь, то есть слышишь.

– Рад, что ты позвонила. Как твои дела?

– Нормально. Ты где сейчас?

– Дома…

– Вроде машина проехала.

– Я на балконе.

– С сотовым в руке?

– Я рядом с твоим домом, – вздохнул он.

– Почему бы тебе просто не зайти?