Ничто в поведении Монка не выдавало его мыслей. Ивэн считал, что Эстер скорее всего тоже его не понимает.

Монк уже наполовину разделался с едой.

– Она ничего тебе не скажет, – буркнул он, глядя в тарелку.

– Знаю, – ответил Ивэн. – И не собираюсь ее спрашивать.

Бросив быстрый взгляд на сержанта, Монк опустил глаза.

– Продвинулся в своем расследовании? – поинтересовался Джон.

Лицо Монка потемнело, кожа от злости плотнее обтянула скулы.

– Двое или трое мужчин посещали Севен-Дайлз довольно часто, обычно по вторникам и четвергам, где-то с десяти вечера и до двух-трех часов утра. Насколько я могу судить, они не напивались пьяными, не ходили по пабам и борделям. Вроде бы никто не разглядел их лица. Один выше среднего роста, двое других – обычного; один намного плотнее остальных. Я нашел извозчика, доставлявшего их назад на Портман-сквер, Итон-сквер…

– Это в нескольких милях! – воскликнул Ивэн. – Довольно приличное расстояние.

– Знаю, – бросил Уильям. – Их также возили на Кардиган-плейс, Белгрейв-сквер и Уимпол-стрит. Я прекрасно понимаю, что они могут жить в трех разных районах, но больше похоже, что просто меняли кэбы. Тебе не нужно объяснять мне очевидные вещи. Что мне нужно – это чтобы полиция озаботилась тем, что больше дюжины женщин избиты, некоторые получили тяжелые травмы, кого-то чуть не убили, – и занялась всеми этими зверствами. Что мне нужно – так это хотя бы слабое возмущение в связи с преступлением против бедных, а не только против живущих на Эбери-стрит! Хоть немного слепой справедливости взамен того правосудия, которое чертовски внимательно изучает размер и содержимое твоих карманов! Тебе перережут глотку, пока оно решит, стоит беспокоиться о тебе или нет!

– Это несправедливо, – возразил Ивэн, глядя на Монка с не меньшей злостью. – Тебе известно, что пока мы знаем лишь о времени и о том, сколько их было. И даже если найдем их, что толку? Кто захочет возбудить против них дело? Оно никогда не дойдет до суда, и про это ты тоже знаешь! – Он подался вперед, опираясь на локти. – На что ты надеешься, Монк? Хочешь стать мстителем-одиночкой? Тогда ты должен быть абсолютно уверен, что прав!

– Буду, – процедил Уильям сквозь зубы. – Прежде чем действовать, я соберу доказательства.

– А потом что, убьешь? – требовательно вопросил Ивэн. – Ты не имеешь права брать правосудие в свои руки или передавать его в руки людей, о которых знаешь, что они его присвоят. Закон принадлежит всем, или никто из нас не будет в безопасности!

– Безопасность! – взорвался Монк. – Скажи это женщинам из Севен-Дайлза! Ты рассуждаешь теоретически… А я оперирую фактами!

Ивэн стоял на своем.

– Если ты найдешь этих людей и сообщишь о них тем, кто тебя нанял, и они совершат убийство, то этого факта с тебя будет вполне достаточно.

– Какую ты предлагаешь альтернативу? – спросил Монк.

– У меня ее нет, – признался Ивэн. – Я не знаю.

В поисках людей, творивших насилие и жестокости в Севен-Дайлзе, Монк, как и говорил Ивэну, достиг весьма скромных успехов. Он даже не знал точно, двое их было или трое. Ни один извозчик не смог достоверно описать эту троицу. Все, что ему рассказывали, представлялось неясным, смутным и больше походило на беглое впечатление: сгорбленные фигуры в холодном тумане зимней ночи, голоса во тьме, отрывистые слова о том, куда везти; тени, забирающиеся в кэб и покидающие его; покачивание экипажа под весом тел. Один извозчик почти с полной уверенностью говорил о том, что третий пассажир выскочил из кэба, когда он просто остановился на перекрестке по причине оживленного движения.

Другой уверял, что один из клиентов сильно хромал. А второй так вымок, словно скатился в сточную канаву или упал в бочку с водой. У третьего, на миг освещенного фонарем повозки, лицо было в крови.

Однако ничто не доказывало, что Монк ищет именно этих людей.

В воскресенье, зная, что Вида Хопгуд будет дома, Уильям отправился к ней с целью рассказать о ходе расследования. Он сидел в ее красной гостиной перед камином, струившим благодатное тепло, пил темно-коричневый, невероятно крепкий чай и радовался, что ему подали липкую сладкую булочку, немного смягчавшую вкус этого чудовищного напитка.

– Хочешь сказать, у тебя ничего не вышло? – Она говорила презрительно, но Монк расслышал нотки разочарования в ее голосе и заметил, как по лицу Виды скользнула тень. Миссис Хопгуд злилась, а у самой плечи поникли от безнадежности.

– Нет! – резко возразил он. – Просто рассказываю, что пока удалось узнать. Я же обещал, что сделаю, если вы помните.

– Помню, – неохотно согласилась Вида, однако спину немного выпрямила. – Ты ведь веришь, что их изнасиловали? – спросила она, сузив глаза.

– Да, верю, – твердо сказал Монк. – Не обязательно одни и те же люди, но по меньшей мере в восьми случаях дело обстояло именно так; думаю, что три случая можно считать доказуемыми.

– Можно? – настороженно спросила она. – Что толку от «можно»? А насчет других? А их кто совершил?

– Не знаю, да это и не важно. Если мы докажем два или три случая, этого будет достаточно, разве нет?

– Да! Да, это будет хорошо. – Вида смотрела на него, словно ожидала, станет ли он спрашивать о ее планах относительно насильников. Монк задавать этот вопрос не собирался. У него появился свой интерес.

– Я бы хотел поговорить и с другими женщинами. – Он сделал еще глоток горького чая. Вкус жуткий, но бодрящий эффект просто поразителен.

– Зачем? – с сомнением спросила она.

– Разрывы во времени. Насколько я понял, несколько недель ни на кого не нападали. Это правда?

Перед тем как ответить, Вида на несколько минут задумалась.

– Ну, что?

– Нет, ничего. Можешь поговорить с Беллой Грин. Не хотела ее втягивать, но если нужно, что ж поделаешь…

– Почему не хотели?

– Боже! Какая тебе разница? Потому что ее муж – старый солдат, и он страшно расстроится, когда узнает, что ее избили, а он не в состоянии помочь, не говоря уже про то, что ей приходится подрабатывать вместо него, вот почему. Бедняга потерял ногу в сражении на Альме. Теперь им туго приходится. И у него сильные боли. Вернулся совсем другим человеком.

Монк не позволил себе выдать эмоции.

– Есть другие?

Вида хотела налить ему еще чаю; он отказался.

– Другие есть? – повторил он.

– Можно попробовать встретиться с Мэгги Аркрайт. Ты, может, ни одному слову ее не поверишь, но это не значит, что она говорит неправду… во всяком случае, не всегда.

– Почему она должна мне лгать?

– Потому что ее парень – вор, вроде как профессиональный, и она из принципа никогда не скажет сыщику правды. – Вида смотрела на него с кривой ухмылкой. – И если надеешься перехитрить ее, то ты еще ненормальнее, чем я думала.