— Больно?

— Противно. Ткань присохла, шрам, рассасывается и ужасно чешется, — он подставил руки под кран, смыл кровь.

— Набрать тебе теплой воды?

— Нет, — он тихо рассмеялся, — но если ты поможешь мне вытереть кровь, я буду тебе благодарен.

— Полотенце подойдет? — с готовностью предложила я.

— Идеально, — ответил Никки.

Я намочила махровый квадрат, отжала воду, и как можно осторожнее, чтобы не дай бог не причинить ему боль, провела по кровавым разводам. Тонкая розовая полоска шрама расчертила идеально ровную смуглую кожу. Я тяжело вздохнула.

— Готово, — бодро заметила я. — И раз уж мы наверху, уступаю тебе кровать.

— Спасибо, — Николас хмыкнул, потянулся к моей голове, достал несколько шпилек и бросил их на край каменной раковины.

— Что будет, если ни я, ни Ральф, никто из Бонков не подпишем договор?

— Прецедент, — спокойно ответил Никки. — С него начнется крах Валлийской империи. Не думай об этом, Алиана. Любая смерть — начало новой жизни.

— Лучше бы обойтись без смертей… — я сглотнула.

Крах империи… Во что тогда тебя втянет отец? Если даже наша дружба — всего-то проект гениального маршала. Восстания? Война? О, он везде найдет тебе применение. Взгляд мой снова зацепился за розовый шрам. Как же мне хотелось стереть его, провести по нему пальцами, прижаться губами.

Один вздох до того, чтобы потерять тебя, Никки!

Николас вытащил последнюю шпильку из моей прически, волосы упали мне на спину.

— Не волнуйся, с этим я как-нибудь разберусь, лучше скажи, как ты себя чувствуешь? — он протянул мне украшенную белым жемчугом шпильку.

Как я себя чувствую?

Как ни странно, чувствовала я себя прекрасно. Даже голова не болела, а страшные мысли выветрились вместе с его вопросом. Он высоко поднял бровь, и я прыснула. Снова Никки одной фразой сумел отвлечь меня от проблем. Покачала головой и подняла на него глаза, желая запомнить, пальцами впитать каждую черточку красивого лица. Сжала заколку в ладони.

Я так хочу дотронуться до тебя, Никки…

Как я себя чувствую? Как умирающий от жажды в бесконечной пустыне за три шага до оазиса.

Он погладил меня по щеке, словно услышав моё признание, а затем рука его легла мне на шею. Я замерла, я боялась вздохнуть, прервать эту ласку единственным звуком сорвавшимся с губ. Никки тяжело вздохнул, пальцы его легко нашли застежку моего платья. Он чуть спустил плотную ткань, и теплые ладони его уже привычно коснулись моей груди. Он столько раз меня лечил, а теперь я обманом получила это тепло. Я помнила, как нежны его руки, я видела, как идеально точно умещается в них содержимое моего лифа.

Николас наклонился ко мне, лбом прижался к моему лбу. Я чувствовала его тяжелое дыхание у виска, я и сама задыхалась. Платье упало к моим ногам, его рука легла мне на живот.

Невыносимо. Невозможно. Идеально.

Не хочу больше лгать. Я схватила воздух ртом и рухнула в ледяную воду с головой. Я призналась:

— Никки, у меня ничего не болит…

Он тихо засмеялся, губами коснулся моих губ, взял меня за руку, положил мою ладонь себе на грудь и сказал:

— Я знаю. Дотронься до меня, Ани.

Часы внизу огласили новый день. Мои пальцы скользнули по гладкой коже. Я улыбнулась, упиваясь его дрожью от моего прикосновения, и взглянула в темные глаза.

— С днем рождения, Никки.

— Спасибо.

Его дыхание щекотало мои губы. Я расстегнула застежку на его ремне, Николас замер, когда моя ладонь спустилась вниз, а потом с шумом выдохнул, запустил руку в мои волосы, притянул к себе и поцеловал. Мой! Только мой…

— Никки? — прошептала я.

Он оторвался от моих губ, напряженно вгляделся в моё лицо.

— Да, Алиана?

Я прикусила губу, сдерживая смех.

— Кажется, я прилагаюсь вместе с кроватью.

Николас выгнул бровь, а потом рассмеялся и снова меня поцеловал.

— Ты права, там действительно будет удобней, — сверкнули его глаза.

Он взял меня за руку, я замешкалась, вышагивая из платья, и Никки воспользовался этой заминкой, за пару секунд стащив с себя брюки.

— Вот это сноровка! — восхитилась я.

— Долгие месяцы тренировок, — он притянул меня к себе и без тени эмоций добавил: — я готовился.

Я фыркнула и толкнула его в грудь. Никки приподнял меня за талию, я ногами обхватила его бедра. Хохоча и целуясь, мы свалились на мою постель. Николас навис надо мной сверху. Я видела тени на щеках от длинных ресниц, прямой нос и широкие брови. Темные глаза высматривали что-то во мне, я погладила его по щеке, он поцеловал меня в раскрытую ладонь и медленно сплел наши пальцы.

— К этому ты тоже давно готовился?

Едва касаясь, он провел ладонью по моему плечу, губы его повторили это движение. Никки поднял голову, улыбнулся мне и серьезно ответил:

— Разумеется.

Я обхватила его за шею, с жадностью впиваясь в мягкие губы.

Теплый желтый свет уличных фонарей нежно ласкал темноту. Она долго к нему привыкала, она устала от бесконечной боли, она устала от предательства. Но теперь, отдаваясь нежным рукам, она узнала, как прекрасна бывает любовь. Танцевали тени на стенах моей спальни, я задыхалась от счастья, я ловила стоны на своих губах.

Никки. Ты только мой.

— Да, Ани, я — твой.

Сплетены наши пальцы, сплетены наши тела. Я улыбнулась, улыбнулась моими губами тьма.

— Ты мой, Николас. А я — твоя.