– Я очень рада и благодарна вам, – сказала Ирен, – но не смогу приступить к работе немедленно. Дело в том, что мне необходимо закончить небольшое расследование для одного именитого клиента здесь, в Париже.

– Вы все еще занимаетесь частным сыском? Я думал, что вы вышли замуж за успешного адвоката и оставили как сцену, так и ремесло плаща и кинжала.

– Единожды певица – навсегда певица, – отшутилась Ирен, не сочтя нужным упоминать тот факт, что Годфри стал успешным адвокатом в чужой стране только потому, что брался за деликатные поручения, связанные с банкирами, чиновниками и аристократами многих стран. – Я беспокоюсь, – добавила она, – за вас, Брэм.

По мере того как Ирен продолжала, вдохновенное выражение лица мистера Стокера постепенно сменялось озабоченностью.

– То недоразумение с полицией Парижа пару дней назад: скажите, вас все еще подозревают?

– Как знать? – ответил он смущенно и, поднявшись, отошел к выходившему на улицу окну, сунув руки в карманы брюк. – Я приехал в Париж с Флоренс. Она всегда рада, когда мы можем вместе походить по магазинам, ведь в основном я путешествую один… то есть с театром «Лицеум», а не один. Флоренс отказалась сопровождать меня в поездках через океан, после того как они с нашим сынишкой Ноэлем чуть не погибли в той трагедии с пароходом «Виктория». Это произошло почти два года назад недалеко от Дьеппа, когда моя супруга направлялась в Париж. Впрочем, ей хотя бы хватает смелости переправляться через Ла-Манш и Северное море. Они с Ноэлем вернулись в Ирландию. Конечно, со мной осталась моя сестра Матильда. Она замужем за французом, знаете ли.

– Нет, я не знала, – ответила Ирен. – Немудрено, что вы с Флоренс так часто наведываетесь в Город Огней.

– И в Амстердам, и в Нюрнберг. Впрочем, Флоренс – городская бабочка и не любит сопровождать меня во время моих пеших прогулок. Блуждаю я всегда в одиночестве.

– Да, это верно. Вы неисправимый ходок.

Я поняла, что подруга подчеркнула этот факт для того, чтобы я обратила на него внимание и сделала пометку в блокноте. Наши знакомые привыкли видеть меня вооруженной карандашом и обычно совсем забывали обо мне в присутствии Ирен. А я уже знала по опыту, что подчас самые праздные наблюдения могут оказаться наиболее ценными.

Она продолжила ненавязчивый допрос нашего общего друга, мистера Брэма Стокера:

– Вы, наверное, чувствовали себя в Лондоне взаперти в прошлом году, занимаясь той монументальной постановкой «Макбета». Я слышала, Ирвинг превзошел сам себя в главной роли, сыграв кавдорского тана[63] не как жаждущего славы воина, но как трусливого убийцу. Довольно смелое прочтение персонажа, но разве от изобретательного Ирвинга можно ожидать другого? Однако в результате все вы намертво увязли в шотландской трагедии, пока Джек-потрошитель, еще один трусливый убийца, наводил ужас на обитателей Уайтчепела.

– Мы были так заняты, что почти не заметили тех событий. Премьера состоялась двадцать девятого декабря, на пороге Нового года. Спектакль обошелся нам в шестьдесят шесть тысяч фунтов и почти год непрерывных усилий.

Названная сумма ошеломляла, но Ирен сосредоточилась на другой цифре.

– Двадцать девятого, – пробормотала она, снова зыркнув на меня.

Благодаря нашему обсуждению сегодня утром я вспомнила, что последнее из убийств, приписываемых Джеку-потрошителю, было совершено двенадцатого ноября. Брэм Стокер находился в Лондоне в течение всего периода времени, когда Потрошитель исполнял главную роль на темной сцене закоулков Уайтчепела. Подавив дрожь отвращения, я сделала для себя в записной книжке напоминание: сопоставить время каждого из убийств с расписанием театра «Лицеум». И все же подозревать кого-либо из знакомых было просто непереносимо.

Моя подруга внимательно смотрела на мистера Стокера поверх чайной чашечки мейсенского фарфора. Она послала за чаем, пока мы ждали визита импресарио, и теперь мы все угощались крошечными французскими закусками и выпечкой. Я виновато подумала об Элизабет, сидевшей без десерта в спальне Ирен, но эта мысль не помешала мне потянуться за очередным глазированным пирожным.

– Шотландская пьеса не доставила вам неприятностей? – спросила Ирен.

Даже я, не особенно сведущий в театральных делах человек, знала, что в течение столетий все постановки «Макбета» преследовал злой рок и что суеверные актеры отказывались произносить вслух название пьесы за кулисами или вне театра, пока она шла на сцене.

– Никаких, – быстро отозвался театральный антрепренер, – если не считать пренебрежительного отзыва Джоржа Бернарда Шоу. Впрочем, чего ожидать от профессионального брюзги? Хотя и Шоу не мог не похвалить декорации нашего нового художника, Джозефа Харкера. Мы даже побывали в Шотландии, чтобы изучить место действия пьесы, и я настолько очарован теми краями, что собираюсь обязательно вернуться туда для длительных прогулок.

– Конечно, – улыбнулась Ирен. – Ведь это ваш любимый способ путешествий: пешком и в одиночку.

– По роду деятельности я вынужден постоянно находиться среди людей, в некоем контролируемом столпотворении, если можно так назвать театральную жизнь. Поэтому я наслаждаюсь редкими моментами одиночества и возможностью размяться на фоне пустошей и обветренных скал. Картины Харкера, изображающие почерневшие шотландские замки и форты, очень точно передают обстановку тех мест. Я помог ему арендовать мастерскую в театре ее величества, и Ирвинг настаивает, чтобы мы и в будущем привлекали его к работе. Нет, пьеса имела потрясающий успех! Ставить «Макбета» сразу после «Фауста» оказалось верным решением. А репетиции даже воодушевили меня на то, чтобы оставить написание коротких рассказов и заняться чем-то более серьезным. Скоро я завершу работу над моим первым романом.

– Романом! В нем будет что-нибудь о Джеке-потрошителе?

– О моя дорогая, нет! Должен признаться, мастерское исполнение Ирвингом роли Макбета вдохновляет меня куда сильнее, чем любое настоящее кровопролитие. Но там будут сокровища и настоящая любовь, злодейства и много старинных суеверий моей родной Ирландии, и, быть может, совсем чуть-чуть крови. Публике это нравится. Вы, надеюсь, знакомы с последней написанной мной сказкой под названием «Скво», где действуют безжалостный американец, «железная дева» и мстительная мама-кошка?

– Не хотелось бы мне встретиться с кем-нибудь из них, – пошутила Ирен с притворным содроганием. – Ни с типичным безжалостным американцем, ни со смертоносным средневековым орудием пытки, ни с обиженной матерью любого вида. «Скво»… Какое американское название. Будто написано Буффало Биллом.

– Довольно славный малый. Я познакомился с ним на трансатлантическом рейсе. Пока я развлекал пассажиров чтением абзаца-другого из своих работ, он читал их мысли.

– Буффало Билл читал мысли? – рассмеялась Ирен. – А я думала, что он эксперт совсем в других делах.