— Помочь собрать?

Хотел сказать вежливо, а вышло угрюмо и резко. Ну и ладно. Что толку притворяться? Они с матерью всегда были врагами, и теперь он знал почему.

— Нет, — отрезала мать.

Ее глаза словно побледнели, лицо напряглось от страха. Ник смотрел на нее и вспоминал белесые глаза волка, которого задушил, зная, что где-то за ними таится человеческий разум, готовый убить его при малейшей возможности.

Он направился к матери. Та вскарабкалась на стул, неловко перебирая ногами, как будто они отнялись. Глядя на нее, Ник прояснил для себя еще кое-что.

Мать его боится. Раньше до него это не доходило, потому что он не видел причин. Теперь было иначе. Он пытался представить, что такого сотворил с ней Черный Артур, чтобы спустя пятнадцать лет она вот так стояла, прижавшись к стене, и дрожала как осиновый лист.

Ник поднял руки в знак капитуляции и остановился.

— Я хотел с тобой поговорить.

Мать не обернулась. Черная прядь волос легла веером ей на щеку.

— Нам не о чем разговаривать.

— Я знаю о своем отце, — сказал Ник. — То есть я знаю, что мой отец — Черный Артур. — Он замолчал, но мать не отреагировала на это имя, все смотрела в сторону и часто хватала ртом воздух, словно боялась задохнуться. — Я похож на него?

Мать обернулась с явным усилием воли и подняла глаза. За единственным мансардным окошком светило солнце. Их взгляды встретились поверх квадратного пятна света на полу, где порхали и вспыхивали пылинки.

— Да, — ответила Ма. — Похож.

Странное это было ощущение — думать о сходстве с кем-то, кого в жизни не видел. До сих пор Ник видел в себе только материнские черты и успел свыкнуться с худшей, как он считал, своей стороной. Ее наследством.

— Мы с Аланом расстаемся, — сказал Ник. — Эта затея не для него. Я хочу взять тебя с собой.

— Только через мой труп.

Как ни странно, когда он понял мать, все стало еще сложнее. Ненависти к ней он уже не испытывал, как и никакой особенной теплоты, но считал, что если он сможет ее понять, то и она пойдет навстречу, согласится с доводами. Однако никакой логики от нее ждать не приходилось. Черный Артур позаботился об этом.

— Что же он с тобой сделал?.. — вдруг спросил Ник.

Ее глаза, прежде лед, стали пламенем.

— Я не собираюсь это обсуждать! — выкрикнула она, брызжа слюной. — И думать не желаю! Только бы забыть все, что было раньше!

Она дрожала и шарила руками в воздухе, будто ища опору или собираясь упасть. Ник инстинктивно шагнул ей навстречу. Ее голос скрипнул, как лед под ногой:

— Не трогай меня!

Ник посмотрел на нее и подумал об Алане и его руках. У Ма были маленькие руки, тонкие в запястьях. Он посмотрел на собственные большие ладони с длинными пальцами, будто созданными для рукоятки меча или чьей-нибудь шеи.

Теперь Ник знал, чьи они. На миг он почувствовал себя неким оружием Черного Артура, собранным воедино. Ник отвернулся от матери и пошел к двери. Не надо было сюда приходить.

— Я — не он, знаешь ли, — бросил Ник через плечо.

— Знаю, — ответила Ма. — Его я любила.

Ночью, когда Ник упражнялся в саду с мечом, Мэй пришла поговорить.

В первое утро на новом месте, когда они еще были братьями, Алан радовался, что у них есть сад. Маленький, зато с высокой изгородью, прятавшей их от всего мира, и в этом уединенном уголке росла плакучая ива.

Нику было плевать на сады, деревья и вообще что-либо помимо удачного выпада, чистого среза и боли в мышцах, звенящей по всему телу, — лекарства от раздумий. Во время одной из фигур он с разворота полоснул по темноте и чуть не обезглавил Мэй — лезвие прошло в дюйме от ее шеи.

Ник поймал меч на отмахе и молча попятился. Мэй спряталась за ветку ивы; та прочесала ей волосы зелеными пальцами. Для мая было довольно тепло и вместе с тем свежо, так что Мэй прислонилась к стволу и обхватила себя за плечи.

Ник усмехнулся и встал к ней спиной, чтобы выполнить следующее упражнение. Меч мелькал, разя невидимого противника поочередно то в горло, то в грудь, то в бедро. Потом Ник повернулся и, вложив все силы в бросок, пронзил якобы стоящего сзади. Он целиком отдался действию, полностью сосредоточился на мерцающем острие клинка. Все остальное для него перестало существовать. По мышцам жидким огнем растекалось напряжение. Отрадное чувство.

Голос Мэй вырвал его из уединенности этого мира — мира, где не было места раздумьям. Ник перестал внимать ладной, упорной работе мускулов и остановился.

— И долго ты собираешься играть с братом в молчанку?

Ник крутанул между ладоней рукоять меча, отчего лезвие подпрыгнуло и сверкнуло, как рыба. Мэй тоже подскочила. Интересно, любит ли Черный Артур посмотреть, как дрожат от страха его жертвы, подумал Ник.

— Ты меня с кем-то спутала, — ответил он. — У меня нет брата.

— Нет, есть, — сказала Мэй. — И я за него беспокоюсь.

— Да ну? — усмехнулся Ник и рассек воздух над ее головой, справа, слева — получилась дверь. Потом, слегка запыхавшись, спросил: — Если ты так волнуешься, лучше пойди и утешь его.

Между лопаток у него скатилась струйка пота. В спину повеяло ночным холодом, отчего Ник поежился. Мэй это заметила. Он улыбнулся.

— Или меня утешишь?

Она молча посмотрела на него. От ивовых ветвей падали длинные тени, словно черные полосы в щелях жалюзи. Глаза Мэй на бледном овале лица не походили на озера, но что-то в их глубине трепетало.

Ник сунул меч в ножны и наклонился к ней. Он небрежно протянул руку, чтобы коснуться ее волос, как вдруг она схватила его за запястье.

— Не много о себе возомнил?

Ник растерянно моргнул.

— Я думал…

— Думал, сможешь попользоваться мной, чтобы отомстить Алану? — перебила Мэй. — Я так и поняла.

— Не только, — сказал Ник, прислоняясь к иве рядом с ней.

Шершавая кора царапала кожу.

— Неужели? Зачем еще?

Ник улыбнулся — почти незаметно, на случай, если кто-то еще их видел. Улыбка промелькнула у него на губах и исчезла маленьким тайным обещанием.

— Могли бы неплохо провести время.

— Это вряд ли, — произнесла Мэй, сузив глаза, и отошла. — Я не дура, — продолжила она. — Может, вы оба мне нравитесь, и что с того? Не вы первые, не вы последние. Я вам не поле для битв и не награда. Тебе меня не использовать, и я не позволю, чтобы ваши разборки отняли у моего брата шанс на выживание.

— Кто сказал, что у него есть шанс?

— Я говорю.

— Благотворительность не по моей части, — сообщил ей Ник. — Хочешь спасти брата — положись на Алана.