— Где ты был? Сейчас три часа ночи. Алан с ума сходит от беспокойства.

При звуке его имени Ник шарахнулся, как ушибленный пес, и тут же возненавидел себя за это. Недоумение Мэй прошло, уступив подозрительности.

— Ник, — начала она, — что у вас творится?

Ему захотелось на нее рыкнуть — не твое, мол, дело. Чтобы она заткнулась и не путалась под ногами. Захотелось выпалить, что она ему никогда не нравилась, что он ошибался, когда думал иначе. Однако все слова будто нарочно вылетели из головы, оставив вместо себя одну немоту. Ник бестолково уставился на Мэй, открыл рот и издал странный звук, похожий на птичий клекот.

Она сбежала вниз. Ник шагнул ей навстречу — сказать, чтобы ни о чем его больше не спрашивала, — но побоялся немоты.

— Да ты насквозь промок! — ахнула Мэй.

Лучше бы молчала. Слишком уж вышло похоже на Алана.

Она оттянула двумя пальцами рукав его рубашки. Ник и без нее знал, что мокрый — хоть выжимай, а Мэй только сейчас всполошилась. Он стоял, как немой, гадая, почему она так испуганно смотрит, когда почувствовал, что его трясет, а рука Мэй лежит на плече неподвижно.

— Я схожу за… — начала девушка, но не договорила.

Поймать ее и придавить к перилам оказалось совсем нетрудно. Она была маленькой, теплой и податливой, а сил у Ника хватало. Он прижал ее одной рукой.

Мэй задышала чуть чаще. Даже в тусклом свете Ник различил, как забилась жилка у нее на шее. И все же девушка не пыталась освободиться: спокойно стояла, шаря взглядом по его лицу. Ник почти видел, как ее мозг прокручивает варианты, стараясь придумать план, предугадать, что он выкинет в следующую секунду. Ник ее поцеловал.

Придавил к перилам, взял за подбородок и сгреб за талию, словно в стальные тиски. Ей было не вырваться, да она и не собиралась. В следующий миг Мэй обняла его шею и ответила на поцелуй.

Ник только сейчас прочувствовал, как замерз под дождем — когда холод, от которого ныли кости, начал отступать. Ник схватил сухой, теплый край ее футболки и задирал вверх, пока не почувствовал под ладонями нежную кожу. Мэй потянулась к нему губами, и он снова закрыл глаза, представляя на месте лампочки пляшущий огонь Ярмарки Гоблинов и упиваясь предчувствием того, как обидится Алан. Они одновременно услышали его шарканье. Мэй отстранилась, Ник подался за ней, но остановился, когда она, прерывисто дыша, отвернулась.

На верхней площадке лестницы стоял Алан — кудри помяты со сна, в лице испуг и зарождающаяся обида. Ник только сейчас понял, как его ненавидит.

— Ты, — выдавил он, точно во рту было полно крови.

Алан перестал выглядеть удивленным. Его взгляд метнулся от Ника к Мэй, брови нахмурились. Он ни минуты не думал, что она может понравиться Нику. Единственное, чем он мог объяснить произошедшее, так это желанием ему досадить.

— Простите, что прерываю, — тихо сказал Алан. Видно, годами взращенная изворотливость не позволяла выложить все перед Мэй. — Могу я узнать, где ты был?

— Где я был? — Ник оставил Мэй и пошел ему навстречу — медленно, ступенька за ступенькой, как если бы загонял жертву перед прыжком. — Где ты был на прошлое Рождество?

Алана словно громом ударило. Еще бы! Он и не гадал, что его ложь всплывет, думал, Ник никогда не узнает. Ник всю жизнь считал, что ему Алан не врет, ради него делает исключение. Хотя с чего бы? Он для Алана — пустое место.

Через секунду Ник увидел всегдашнего, добренького Алана — маску, которую ему хотелось растоптать в пыль. Он продолжал наступление.

— Что ты узнал? — осторожно спросил Алан.

— Все! — взревел Ник. — Что мой отец — Черный Артур! Что ты всю жизнь водил меня за нос! Что ты мне не брат!

Алан закусил губу.

— Это не столь важно, — произнес он обманчивым, увещевающим тоном, как тогда, когда хотел усыпить чью-то бдительность. — Приемные дети тоже живут в чужих семьях. Ничего это не значит.

— Если так, почему ты мне врал? Почему до сих пор врешь?

Алан посмотрел вниз, на Мэй, и Ник понял, что тот уже не может ему спокойно ответить.

— Потому что ты бы взбесился! — вскричал он. — Судя по тебе, опасения не такие уж напрасные!

— Заткни свою лживую пасть, — тихо процедил Ник. — Приемный или не приемный — дело не в этом. Ты скрыл от меня даже то, что у тебя была другая мать. Сказал бы, что мы сводные братья — так нет, даже на полуправду тебя не хватило. Ты захотел привязать меня к себе и этому кретину Дэниелу, чтобы я не вырвался. Вы до смерти боялись, что из меня вырастет чудовище!

— Не говори так об отце, — резко сказал Алан. — И ты — не чудовище.

— А кто я? — спросил Ник. — Мне куда легче убить, чем тебе. Я могу вызывать демонов средь бела дня куском мела и словом. Ты хоть раз думал, о чем это говорит? Или ты никогда меня не боялся?

Алан вздрогнул, и Ник впервые прочел по его лицу правду. Догадка попала в цель. Он боялся. Так пусть испугается сейчас.

— Вы думали, я вырасту колдуном вроде Черного Артура, — медленно произнес Ник. — В конце концов, мои родители — кровопийцы.

— Я так не думал, — тихо отозвался Алан. — Я никогда не считал, что ты станешь таким, как он. Ты не его сын. Не он тебя вырастил, не он отдал жизнь…

Ник подскочил к Алану и заглушил его рыком:

— Не дави мне на совесть! Не выйдет! Даже не думай мной вертеть, как всеми остальными! Мне от тебя тошно. Кто сказал, что Дэниел Райвз погиб за меня? С какой стати? Ему нужна была она, а я — так, привесок, собственность того, кто ее увел. Кого видел во мне Дэниел Райвз? Думаешь, ему это нравилось?

Ник не кривил душой. Ему не было совестно, грустно или жалко. Назвать другого лгуна не «отцом», а по имени оказалось нетрудно. Его переполняла одна только черная ярость; желание сорвать ее на ком-нибудь и осознание того, что помешать ему больше никто не сможет.

Он заметил, как в добрых глазах Алана промелькнула тень. Тот совершенно отчетливо готовился снова солгать.

— Уверен, когда отец на тебя смотрел, он видел только своего сына.

Ник отвел руку и врезал Алану в челюсть. Мэй, о которой он совершенно забыл, рассерженно взвизгнула.

— Ник, нет! — воскликнула она и бросилась вверх по лестнице.

Впрочем, он уже почти закончил.

Нипочем бы ей не успеть, но Алан и сам был не промах. Его качнуло назад от удара и почти опрокинуло на пол, когда Ник отвлекся на Мэй. Ник лишь краем глаза успел заметить движение, а в следующую секунду оказался на мушке. Холодное дуло уткнулось ему в подбородок. Алан сжимал его твердой рукой.

— Больше так не делай, — произнес он.

Из уголка его разбитой губы сбежала струйка крови. Мэй замялась, переступая с ноги на ногу, но ближе подходить не стала. Ник наклонил голову к дулу и заговорил в ствол, как в микрофон.