— Мерзкой лапши? — Меня уже мутит от одного упоминания о ней.

— Ох, ты господи! Да я отвернусь от тебя! Отсяду! Идёт?

— Идёт. — Соглашаюсь я.

— Твоё пальто, — подаёт мою одежду Катюха.

— Мерси. — Я подставляю руки, и подруга заботливо надевает её на меня.

Скоро я стану жирной и неповоротливой, и эта помощь будет актуальной, как никогда.

— И всё же. — Добавляю я, когда Морозова накидывает на себя плащ, и мы пересекаем офис и выходим к лифтам. — Усов — отличная партия. Молод, силён, хорош собой, успешен в карьере.

— Не знаю. — Протягивает Катя, вдавливая кнопку вызова лифта пальчиком.

— К тому же, с ним ты никогда не пропадёшь с голоду: уверена, в его бороде к Новому Году можно будет наковырять на целый оливье!

— Вот коза! — Смеясь, она пихает меня в плечо.

Двери лифта расходятся в стороны, и мы входим.

— А ещё, — покатываясь со смеху, замечаю я, — говорят, что усики добавляют ощущений! Они так пикантно щекотят там…

— О, да ты говоришь, как знаток! — Хохочет Катя, толкая меня ещё раз.

— Не-е-е-ет! — Толкаю её в ответ.

— Девчули! — Втискивается в последний момент меж створками лифта Владик. — Вы на обед? Берёте меня с собой?

Мы перестаём смеяться и кашляем. Переглядываемся.

— Сорречки, Владик, мы по женским делам, — объясняет Катя.

— По женским? — Надувает губки коллега.

— В женскую консультацию! — Говорит Морозова.

— В аптеку! — Одновременно с ней выпаливаю я.

Владик смотрит на нас по очереди.

— Ну, да, — поправляется Катюха, — у меня обильные месячные, а у Алиски понос!

Я медленно перевожу взгляд на неё:

— Да, понос…

— Газы, все дела, — кивает Морозова.

Владик уставляется на нас во все глаза. Похоже, он уже пожалел, что поехал с нами в одном лифте.

— Вот опять начинается, — вздыхаю я, хватаясь за живот.

— Ладно, мне пора! — Бросает он, пулей выскакивая из лифта, когда тот останавливается на первом этаже.

— Надеюсь, мы не испортили тебе аппетит! — Кричит ему вдогонку Морозова.

Но Владик, виляя задницей, уже скрывается в толпе.

— Может, он, и правда, не гей? — Хмыкаю я.

— Может быть. — Пожимает плечами Катя. — Но я думаю, он испугался не месячных, а твоего поноса.

— Понос! Блин, Кать, как ты могла! — Смеюсь я.

И мы, толкаясь, вываливаемся из здания.

Через двадцать минут мы уже сидим в парке. Я на одном конце лавки — жую банан, Катюха на другом — точит пиццу, купленную в пиццерии на входе в парк.

— Катька, дай попробовать, а? — Жалобно тяну я. — Меня вроде не тошнит.

— Не-а, она невкусная. — Отворачивается подруга.

— Ну, Ка-а-ать!

— Да меня саму от неё тошнит.

— Ка-тя!

— Не-а.

— Один раз куснуть!

— Да бли-и-ин! — Она разворачивается и протягивает мне коробку.

Я подсаживаюсь к ней и провожу экспресс-тест для беременных.

Этап первый: сначала на пищу нужно посмотреть. Если не тошнит от вида еды, можно приступать к этапу «два» — понюхать. Если после этого не бежишь блевать, можно приступать к этапу «три» — откусить. Если не блюёшь дальше, чем видишь, то можно прожевать и проглотить — это этап «четыре». Если уж и после него тебя не выворачивает, значит, нужно сожрать как можно больше, ибо никто не даёт гарантии, что сегодня появится что-то ещё, от чего тебя не будет рвать, как несчастного больного в инфекционке.

— О, нет, тебе нравится. — Обречённо говорит Катька.

— Угу. — Уплетая кусок пиццы и хватаясь сразу за другой, отвечаю я. — Надо фже, как вкуфно!

— Ну, ешь, ешь. — Сдаётся она. — Дай-ка мне сюда свой банан. Похоже, я сегодня травоядное.

— Профти, Кать!

— Вас двое против меня одной, как я могу сопротивляться? — Улыбается она. — Кстати…

— Что?

— У тебя такой хороший аппетит, и ты вся сияешь…

— И? — Я перестаю жевать, почуяв подвох.

— Ты что, встречалась с доктором?!

— Ага. — Кивнув, продолжаю жевать. Тонкое тесто, ароматный сыр, помидоры, ветчина — пища богов! — Втьфера!

— О, боже, да-да-да! Прожуй и расскажи мне, как следует! На, запей. — Она даёт мне бутылку воды, сама заботливо отворачивает крышечку. — В смысле, прожуй, как следует, и расскажи! Но только в мельчайших деталях!

Видя, как возбуждена подруга предстоящим рассказом, я издевательски долго доедаю пиццу и только потом рассказываю ей подробности вчерашнего вечера. Морозова проходит все стадии экстаза: восторг, воодушевление, ликование, визг от счастья и отрешение от реальности посредством падения в фиктивный обморок.

Обмахивая её лицо пустой коробкой от пиццы, я делаю контрольный выстрел:

— Забралась на него, как наездница, представляешь? Мне та-а-ак стыдно!

— Ты скакала на нём? — Хватается за сердце подруга.

— Я сожалею об этом. — Смеюсь я.

— Развратница!

Мои щёки краснеют.

— Видит Бог, он не хотел, но я его соблазнила.

— Ты оседлала доктора Красавчика… — восхищённо заламывает руки Катька. — Она оседлала доктора Красавчика!

— Мне очень хотелось. — Пожимаю плечами я. — Знаешь, я сама себя не узнавала. Словно в меня демоны вселились!

— Дай мне пожать руку каждому из этих демонов! — Трясёт меня подруга.

— Просто во время беременности кровь приливает… ну, к нужным органам, грудь наливается, становится чувствительной, столько ощущений… Ты понимаешь? Я была такой ненасытной. Ужас! — Я закрываю лицо руками. — А после дивана мы переместились в спальню и там продолжили. И там я снова… ну, это…

— Боже, ты кончила?! — Вопит она на весь парк.

— Катя! — Прошу я, краснея ещё гуще.

— Ты кончила! — Катюха ловит взгляд прохожего и громко повторяет: — Она кончила! Аллилуйя!

Мне больше не хочется выбираться из моего укрытия — я всё ещё прячу лицо в ладонях. А Морозова возбуждается ещё сильнее — она вскакивает со скамьи, затем садится, затем начинает меня тормошить:

— Расскажи! Расскажи, как он?

— Что? Что тебе рассказать? — Смеюсь я, убирая руки от лица.

— Ну, какой он? «Ух»? Или «у-у-ух»? Дай немножечко позавидовать!

— Ну… у-ух…