…Возникает такой образ. Дети как будто бы стоят на берегу жизни… Они видят, что река бурная и холодная, потому что в ней так бултыхаются их родители. Как-то им не очень комфортно там плыть, но, может быть, где-то родители и хорошо плывут. Дети не просто не готовы в эту реку вступить, потому что, например, им страшновато, и надо, чтобы их что-то подтолкнуло, как подталкивают того, кто прыгает с вертолета с парашютом. Раньше были обязательные вещи: отработать несколько лет после университета, нравится, не нравится, но ты был вынужден идти и отработать и пробовать себя на практике. Сейчас этого ничего нет, и получается, что эта реальность не приглашает их. ЖИЗНЬ НЕ ПРИГЛАШАЕТ молодых людей. Они ей не нужны. Трудно найти работу, трудно устроиться.

Но проблема-то в том, что и с этого берега идти в эту холодную реку неохота. Они ведь не просто на берегу сидят, они сидят на пляже. И вот в этом проблема. Зачем уходить с пляжа? И вот этот пляж создали мы сами для них. Наши страдания, переработки, все те подвиги, которые совершали матери и отцы в 90-е и позже, – они имели очень ясный смыслообразующий момент: создать нашим детям лучшую жизнь, чем была у нас самих. И мы им создали очень комфортную жизнь. И мы им создали в связи с этим количеством комфорта такое количество проблем, что не дай бог оказаться на их месте…»

(Лекция Светланы Кривцовой «Легко ли быть подростком в 2016-м?», прочитанная 13 апреля на кафедре психологии «Новой газеты», доступна по ссылке https://www.youtube.com/watch?v=oS_QZ8FZz9Q)

Детский психиатр, суицидолог Елена Вроно (из лекции «Об особенностях суицидального поведения детей и подростков», полная версия доступна по ссылке http://www.novayagazeta.ru/tv/studio/73161.html)

1. …Есть некоторые особенности поведения, предупреждающие окружающих о том, что человек (любого возраста) думает о самоубийстве… Как быть, столкнувшись с подобными рассуждениями, намекающими о намерениях ребенка? Задавать прямой вопрос: «Что ты имеешь в виду? Почему ты так настроен? Ты говоришь о самоубийстве? Ты это имеешь в виду?» Не факт, что вам напрямую ответят, не факт, что вообще вступят в диалог. Это не важно. Важно, что ребенок увидит ваше беспокойство, неравнодушие…

2. …Мы сегодня все демократически ориентированные и продвинутые родители и хорошо понимаем, что такое личное пространство, приватность, и очень стараемся эти границы уважать. И – перебарщиваем. Считаем, что если залезем в его дневники – это будет досмотр (я сама так считаю!), но если какая-то записка или дневник оставлены, чтобы попасться мне на глаза, я должна заглянуть. Скорее всего, это не случайно, таким образом ребенок мне кое-что сообщает…

3. …Когда ребенок угрожает вам нанести себе травму или покончить с собой – прекратите конфликт, отложите разбирательства, подавите суровые методы воспитания, которые не дают вам идти у него на поводу, спустите на тормозах любой ценой. Такие попытки носят название парасуицидальных, в них подростки и не собираются умирать, а желают лишь изменить ситуацию и готовы на риск, однако их компетенция значительно ниже, а опыт скуднее, чем им кажется.

4. Любому психологическому насилию, подстрекательству к самоубийству подвержены те, кто находится в нестабильном психическом состоянии. Это нужно замечать. Во-первых, следить за сном – подросток должен спать 8–9 часов минимум. Установите режим дня, проявите родительскую волю или договоритесь с ребенком, чтобы он высыпался. Если при этом все равно присутствуют нарушения сна или дневная сонливость – это первый симптом депрессии, и надо следить за остальными. Во-вторых, расстройство пищевого поведения. У взрослых депрессия характеризуется потерей веса. А определить причину потери веса у ребенка проблематично – это может быть диета или стресс и депрессия. В-третьих, меняется поведение ребенка в целом, когда легкость и коммуникабельность экстраверта превратилась в молчаливое уединение, без выходов из дома и прежних увлечений и интересов, или, наоборот, спокойный уравновешенный ребенок становится резким, раздражительным и хамоватым. Скучный признак – резкое снижение успеваемости, и по многим предметам, – тоже может быть поводом для консультации с психологом.

Из разговора с экспертом, тренером, социальным инженером, доцентом ННГУ (Нижний Новгород) Евгением Волковым:

– Евгений, много лет назад вы были одним из ведущих консультантов по проблемам защиты от психологического и духовного насилия, выводу из деструктивных культов. Я знаю, что вы от этого направления деятельности давно ушли, но не могу не вспомнить ваш монолог, который я приводила в своей предыдущей книге, – он сегодня актуалировался. Я вам его напомню:

«Все понимают ужас психотропного оружия. Грубо говоря, оно сдвигает химию и физику организма, клеточные процессы. То есть ломает сам механизм, как если бы взяли и сломали компьютер. Теперь представьте: компьютер в целости, а все программы в нем подменяются. Это не менее страшно. Вот он, человек: живой и невредимый, он с вами, но, по сути, его уже нет – он где-то далеко и к вам больше не возвращается. Что произошло? Воздействие человека на человека. Мы друг для друга куда более сильные наркотики, чем героин. Если эти воздействия организовать определенным образом, это может быть пострашнее психотропного оружия. На семинаре в одном из сибирских городов я видел девушку, которая попала в секту «Белое братство» в четырнадцатилетнем возрасте и провела в ней несколько месяцев. Прошло полтора года, как она оттуда вышла. Но на семинаре, где присутствовали люди зрелые и даже пожилые, она казалась старше их. Сплошная настороженность – человек на войне. У нее было ощущение: над ней совершили психологическое насилие. Как? Есть несколько видов техники контроля сознания. Например, групповое давление через игры, подобные детским, через пение, объятия, прикосновения и лесть. Через изоляцию – вдали от близких человек теряет чувство реальности. Есть техники, останавливающие мышление: монотонное пение, повторяющиеся действия. Ну и так далее. Многим кажется, что поддаться этому могут только люди неопытные. Это не так. Одна американская ученая долгое время изучала приемы, которые применяли в некоем скандальном культе. Люди, попадавшие туда, сходили с ума, кончали жизнь самоубийством, покушались на жизнь близких. И вот она решила провести эксперимент: прикинувшись человеком с улицы, дала себя «уговорить» и уехала с ними за город. Первое, что она спросила у заехавшей к ней на третий день коллеги, было: «Пожалуйста, напомни: а что там у них плохого?»

Есть такая древняя мудрость: к большим поражениям, провалам мы подходим мелкими шагами. И если мелкие сдвиги, отклонения кем-то программируются, выстраиваются в последовательную систему, человек нечувствительно переходит в иное качество. В школьные годы у меня был друг, который ловил голубей на балконе. Когда птица садилась на перила, он начинал от дверей медленно-медленно двигаться, делая при этом мелкие движения руками. И в итоге, когда он уже приближался, оставалось так же медленно поднести руку и брать живую добычу… Для голубя все это время ничего, по сути, не происходило».