В участке их принял усталый краснолицый полицейский с такими же тараканьими усами, как у Юдина, и с таким же массивным лицом боксера.

Выслушав горестную историю Рыльцева, он чмокнул толстыми негритянскими губами и пробурчал:

– Совсем распоясались, наглецы. Скоро дойдет до столицы. – Он встал во весь высоченный рост и пожал руку Шепселю: – Господин Гойдман, обещаю вам, что мы сделаем для вашего друга все, что в наших силах. Мы немедленно отправимся на поиски мошенников, но вы должны сообщить их приметы. – Он повернулся к Рыльцеву, сел и обмакнул перо в чернильницу. – Вспомните детально их внешность. Это поможет нам быстрее найти их.

Рыльцев, уже немного успокоившийся, с порозовевшими щеками, закинул ногу на ногу и вдруг с ужасом понял, что не сможет хорошо описать крестьян: он просто не запомнил их внешность, хотя общался с ними не секунду и не две.

Все объяснялось гораздо проще: помещик не стал приглядываться к тем, кого считал гораздо ниже себя.

Но дело было не только в этом. Несчастный Павел Иванович забывал обо всем в присутствии Барбары… Ах, как хотелось произвести на нее хорошее впечатление!

– Я не разглядывал их, – выдавил бедняга, опустив голову. – Могу только сказать, что они оба высокие и у одного черные волосы, а второй – блондин.

Шепсель поглядел на него с изумлением:

– Дражайший Павел Иванович, это вы серьезно? Делали такую дорогую покупку и не запомнили продавцов?

Рыльцев снова закрыл лицо руками, и краснорожий полицейский попытался его успокоить. Черт его знает, какие связи у этого тщедушного помещика!

– Но вы их обязательно узнаете при встрече, – сказал он дружелюбно. – Я в этом уверен. Сейчас я доложу начальству о происшествии, и он пошлет в Парутино наших людей. Прошу вас в ближайшие пару дней не покидать Очаков. Нам очень важны ваши показания. Обещаете?

Рыльцев обещал. Что ему еще оставалось делать?

Он вышел из участка, поддерживаемый Гойдманом. Шепсель что-то говорил, но помещик его не слышал.

Боже, как он опозорен! Ему казалось, что в этот день жизнь для него закончилась.

Вернувшись в гостиницу, он не застал пани Барбару. Девушка вернулась в Одессу, наверное, не в силах больше находиться с неудачником.

Мысль о том, что полицейские отыщут мошенников и вернут деньги, еще грела, но уже не как большой костер, а как маленькая искорка, которой не давала угаснуть надежда.

Лесорецк, наши дни

Пять утомительных часов на электричке – и Лиза приехала в маленький городок, в котором никогда не была.

На вокзале было мало человек, и она сразу заметила Игоря в больших черных очках, больше подходивших для женщины.

Лиза бросилась к нему, хотела обнять, но он холодно отстранил ее и процедил сквозь зубы:

– Некогда. Поехали скорее. Я потом тебе все расскажу.

Он поймал частника, и веселый старичок лет семидесяти, с розовой лоснящейся лысиной, повез их на окраину города.

Игорь попросил остановиться возле небольшой сосновой рощи, помог Лизе выбраться из машины и потащил за собой в сосновую глушь, пахнувшую грибной прелью.

– Я снял частный старый дом у одной бабки, – признался он. – Старуха с удовольствием уехала к дочери, так что я побеспокою ее, когда придумаю, куда податься. У тебя голова тоже работает неплохо, и ты мне в этом поможешь.

Лиза вырвала руку и села на пенек, тяжело дыша.

– Скажи, что произошло? – требовательно спросила она, глядя ему в глаза. – Что случилось? Ты объяснишь или нет? Где французы? Где тиара?

– Тиара в погребе, а французы и охранник мертвы. – Игорь отвернулся.

Лиза побледнела:

– Ты убил их! Ты убил их и забрал тиару! А где самолет?!

Он замахнулся, чтобы ударить ее, но в последний момент отвел руку, подумав, что деньги все же были у нее на карте.

– Дура! Я и не думал их убивать. Самолет потерпел крушение. Эти идиоты-французы сами виноваты. Они должны были позволить мне осмотреть его. Катастрофа произошла далеко от того места, где нас ждали. Никого не пришлось убивать, в живых остался только я.

Она перекрестилась:

– Слава богу! На тебе нет греха. Что ж, теперь ты можешь позвонить Сергею и отправить ему тиару по почте или еще как-то передать.

– Дай сюда мобильный. – Он выхватил ее телефон, наступил на него и почти размазал по жирной земле, усыпанной сосновыми иголками. – Я подумаю над этим вопросом, но сначала ты переведешь все деньги на мою карту. Согласись, я сильно рисковал, чуть не погиб, чтобы заработать для нас двоих.

Она закивала:

– Конечно. Мне не нужны эти проклятые деньги.

– Тогда пойдем. – Метров семьсот они шли в полном молчании.

Когда на холме, окруженная лесом, показалась деревенька из нескольких домов, выглядевшая пустынно, Игорь бросил:

– Наш вон тот, почти на окраине. Думаю, здесь нас твой бывший не найдет. Как ни странно, здесь ловит интернет. Так что деньги переведешь по ноутбуку. Я отыскал у бабки старый компьютер, ей подарила внучка.

– Хорошо, хорошо, – повторяла Лиза, словно заученные стихи. – Но после этого ты свяжешься с Сергеем.

Он махнул рукой:

– Наверное.

Когда они подошли к дому, Лиза поразилась его ветхости.

– Господи, как здесь живут! – вырвалось у нее, и Игорь усмехнулся:

– Видишь, в жизни все познается в сравнении. Все жители этой деревушки мечтают отделаться от домов хотя бы за символическую плату, но никто не желает их купить. Так что бабка была на седьмом небе, когда я предложил ей деньги за съем.

Он толкнул незапертую почерневшую дверь, и они вошли в избушку – именно в избушку, с сенями, двумя комнатами и крошечной кухонькой. В одной из комнат стоял стол на трех ножках и две панцирные кровати.

– В таком убогом месте проведено электричество. – Игорь нажал выключатель, и комната озарилась желтоватым светом. – Зато все удобства на улице. Там и летний душ, и туалет. – Он сел на табурет – колченогий инвалид, который давно надо было выбросить, и открыл ноутбук, смотревшийся как инородное тело среди ветхой обстановки. – Давай проведем операцию. У меня несколько карт в разных банках, поэтому будешь переводить не очень крупными суммами.

Компьютер постоянно зависал, но Лизе все-таки удалось завершить операцию.

Щеки Игоря порозовели от удовольствия.

– Вот теперь справедливость восстановлена, – радостно заявил он.

– Вот теперь звони Сергею, – предложила женщина. – Ты уничтожил мой телефон, но его номер я запомнила.