– И что же он говорил обо мне?

– Что вы ужасно умный. – Барбара вздохнула. – Что вы разбираетесь в археологии не хуже его и знаете поэзию. Шепсель сам любит Гомера и не раз цитировал его мне. Гомер – прекрасный автор, но мне, как женщине, ближе «Евгений Онегин» Пушкина. Вы читали?

Рыльцев подумал, что, к счастью, Пушкина он читал.

Они заговорили о поэме, потом перешли к другим поэтам, и мужчина был поражен в самое сердце.

Девушка казалась идеальной: она была не только красива, но и умна.

Если бы бедняга знал, сколько дней она потратила на свое самообразование, чтобы отработать деньги, которые дал ей Шепсель. И обещал прибавить, если затеянное им предприятие выгорит.

И Барбара-Шурочка щебетала, как ранняя пташка, а помещик во все глаза с восхищением смотрел на нее. Он влюбился до одури, как говорили, до боли в коленях.

А время летело без остановки, не заботясь о его чувствах, и вскоре Гойдман отыскал парочку в саду под сливой.

– Долго же вы общаетесь, – он понимающе улыбнулся, – однако, Бася, нам таки пора. Что скажет твоя мать, если я не привезу тебя вовремя? – Шепсель подмигнул Рыльцеву и добавил: – Очень строгая семья в Одессе.

Помещик и порадовался, и огорчился одновременно. Порадовался – потому что всегда хотел жениться на девушке, воспитанной в строгости, а огорчился – потому что ему предстояло расставание с любимой.

– Но, пани Барбара, вы, конечно, приедете ко мне в гости? – спросил он с придыханием. – Я бы хотел видеть вас завтра.

Она покачала головой:

– От Одессы до Николаева путь неблизкий. Вряд ли это получится.

Ее ответ огорчил помещика, и Рыльцев сник, сразу будто сдулся.

Шепсель не мог этого не заметить и пришел на помощь.

– Моя кузина права, – сказал он, – к тому же ее родители обязательно захотят узнать, зачем она едет в Николаев. Одно дело, когда она едет со мной, и совсем другое – в одиночестве. Но я кое-что придумал. Я давно предлагал Барбаре погостить у меня в Очакове и походить по раскопкам древних городов. Вам, господин Рыльцев, я предлагаю сделать то же самое. Я оплачу вам номер в гостинице, и вы можете видеть мою кузину хоть каждый день. Что вы на это скажете?

Павел Иванович встрепенулся, как голубь, которому бросили крошки хлеба.

– Разумеется, я готов. – Он даже подпрыгнул от радости. – Но, дорогой друг, не нужно платить за номер. Я в состоянии сделать это сам.

– Я бы с удовольствием пригласил пожить у меня, – продолжал Шепсель, – но мой дом в Одессе, в Очакове мы с братом живем в лавке. Дело в том, что мы пока не решили, стоит ли нам покупать там жилье. Поэтому Барбара тоже поживет в гостинице. Надеюсь, ее родители не будут против.

Павел Иванович пожирал девушку глазами. Он видел, что она обрадовалась и захлопала в ладоши:

– Шепсель, это было бы чудесно! Как мне надоела эта Одесса!

– Вот и отлично. – Гойдман взял ее за руку и посмотрел на своего друга. – А теперь нам таки пора. До скорой встречи, дорогой Павел Иванович. Ждите нас дня через два. Мы с Барбарой сначала приедем к вам, а потом все вместе рванем в Очаков.

Девушка протянула ему маленькую ладошку, и он припал к ней горячими губами.

– Я буду ждать встречи с нетерпением! – Его горячности мог бы позавидовать семнадцатилетний юноша.

Когда за ними захлопнулась дверь, Рыльцев сник. Он подумал, что ни за что не уснет сегодня ночью: образ дивной красавицы будет преследовать его. И Аксиньи сегодня ночью тоже не будет.

После утонченной Барбары простая деревенская баба казалась ему ничтожеством. И как он мог позариться на нее? С этой минуты между ними все кончено. Нужно подумать, как избавиться от надоедливой Ксюшки.

Помещик не сомневался, что в конце концов узы брака соединят их с Барбарой навсегда и она вступит на порог его дома законной женой.

Что же будет, если его любимая узнает о них с Аксиньей? А уж Аксинья позаботится об этом, можно не сомневаться.

Он хотел было позвать горничную, чтобы сообщить ей об увольнении, но, вспомнив, с какой заботой она всегда относилась к нему, ни на что не надеясь, решил поручить это неприятное дело приказчику. Что-то похожее на совесть зашевелилось в душе.

– В конце концов, Ксюшка должна была понимать, что я никогда не женюсь на ней, – сказал он своему отражению в большом зеркале и стукнул кулаком по столу, приняв, как ему показалось, позу Наполеона перед сражением.

Дивногорск, наши дни

Самолет с сокровищами Лувра вылетел ровно в 18.00, как и планировалось.

Игорю не составило труда пилотировать машину, в ее управлении не было ничего сложного. Правда, он жалел, что не настоял на осмотре перед самым вылетом, но Жерар заверил его, что сегодня утром лучшие механики аэропорта осмотрели каждый винтик и беспокоиться нечего.

Игорь сидел за штурвалом и думал о том, что это ему на руку. Самолет должен был «выйти из строя» над картофельным полем, где в густом леске его поджидали подручные Парамонова.

Где-то в душе Игоря гнездилась обида на претендента в губернаторы. Он знал, что черные коллекционеры, с которыми был знаком Сергей, несмотря на тайные коллекции, не предназначенные для широкого круга, были готовы отвалить за драгоценности суммы втрое больше, и злился на скупость Парамонова. Сам небось отхватит три миллиона, а им бросает жалкую подачку.

Тем не менее, как говорится, нищие не выбирают, и пока придется довольствоваться этим. Когда ему удастся выудить из Лизы все деньги (Парамонов еще вчера перевел их ей на карту), он рванет куда-нибудь на теплые моря с новыми документами, разумеется, один и там постарается стать совладельцем какой-нибудь частной компании.

Погруженный в думы, Игорь сначала не обратил внимания на странный шум в двигателях и опомнился только тогда, когда самолет стал резко снижаться.

– Что за черт! – выругался он и посмотрел на приборы, стрелки которых выплясывали адский танец смерти.

К нему подбежал взволнованный Мортье.

– Мы падаем? – спросил он, и охранник, немного говоривший по-французски, перевел. – Почему мы снижаемся?

– Откуда я знаю? – заорал Игорь, чувствуя, как вспотели ладони. – Я же просил вас разрешить мне осмотреть машину. Что же ваши хваленые механики?

Он делал все, чтобы удержаться в воздухе, но самолет вошел в пике.

Игорь выглянул в иллюминатор. Земля стремительно приближалась.

«Неужели это конец?» – мелькнуло в голове.