– А что, мама… мама желает нам зла?

Ответа не было. Ханна поспешно утерла глаза и посмотрела на Дьявола.

Перед ней стояла мама.

На ней было платье, купленное в последнюю поездку в Лос-Гатос, – темно-зеленое, почти черное. Ханна помнила, как мама хвасталась покупкой за обедом в их любимом ресторанчике. Сейчас у мамы была красивая прическа, как из парикмахерской. И сережки. Мама улыбалась.

Но глаза у нее были темные. Черный зрачок, и радужка тоже черная, хотя обычно – голубая.

– Мама?

Мама ничего не сказала, только склонила голову набок, натянуто улыбаясь. Тут Ханна сообразила, что мама похожа на огромную ворону, которая заметила червяка в земле и примеривается его склюнуть.

Голодная ворона. Или что-то похуже. Громадный хищный зверь.

У Ханны бешено заколотилось сердце, и она попятилась… Но мама исчезла.

На ее месте стоял Дьявол.

– Это просто образ из твоих воспоминаний. Я заглянул в твои мысли, хотел понять, что именно ты видела в парке. Ты видела просто отражение.

– Отражение чего?

– Страха, который она внесла в твою жизнь.

– Но…

– Твоя мама не злая и не плохая, – сказал Дьявол. – Можешь мне поверить. Я знаю.

– Но…

– Слушай меня внимательно. Предположительно она провалилась в Позади вместе с Машиной жертвоприношений… – Он на миг задумался. – А может, наоборот, Машина разорвала границу между мирами, пытаясь скрыться от Падших или их подручных, пытавшихся ее захватить. Так или иначе, скорее всего, твоя мама там же, где и Машина.

– А кто такие Падшие?

– Потерянные души, некогда жестокие и сильные. Некогда победоносные, а сейчас побежденные. Они очень опасны. Скажи, а если бы ты на самом деле была в парке и прыгнула бы в облако, куда бы ты приземлилась?

Ханна, испуганная и сконфуженная, лихорадочно попыталась сообразить.

– На променад. Да, прямо на променад. Он виден из парка.

Дьявол задумчиво хмыкнул и спросил:

– В дедушкином автомобиле ты сидела рядом с Машиной, верно?

– Да, а что? Откуда ты знаешь?

– Дедушка мимоходом упомянул. У него возникли кое-какие соображения. Интересно, а как…

Он резко отвернулся и ушел вниз по лестнице в поисках Инженера. Ханна задержалась в спальне и прошептала что-то в пустоту.

На всякий случай – вдруг кто-нибудь услышит.

Спустя десять минут все были готовы. Папа стоял на газоне перед домом. Ханна подбежала к папе и взяла его за руку:

– Ты как?

Он посмотрел на нее:

– Пытаюсь как можно быстрее раздвинуть границы своего мировоззрения. И волнуюсь за маму. А так все в порядке.

– А что тебе говорил дедушка?

– В общем, повторил то, что сказала Зои, только подробнее. А потом поведал о ваших приключениях. Ты меня обставила, солнышко. Я никогда не был в России. Да, дедушка кое-что объяснил про исчезнувшую штуковину.

– Про Машину жертвоприношений?

– Да, про нее самую. Так вот, оказывается, она работает как своего рода водосток, по которому энергия зла устремляется в нужном направлении, прочь из нашего мира в… куда-то в другое место. Чтобы в мире было безопасно жить.

– И ты ему веришь?

– Да, наверное, – пожал плечами папа.

– Правда? Знаешь, по-моему… очень важно, чтобы ты в это верил.

– Правда, правда, – ответил он. – Все-таки он – мой отец, а если отец тебе что-то говорит, каким бы странным это ни казалось, то в это нужно верить. Ну, в нашей семье так заведено.

– Да? А помнишь, когда я была совсем маленькой и не хотела ложиться спать, ты меня уверял, что у окна спальни кружит стая летучих антилоп гну, но, как только я все-таки приходила в спальню, их уже не было?

– А, ну это другое…

Из дома вышел Дьявол и заявил папе:

– Полагаю, тебе уже сообщили всю нужную информацию.

– Да, конечно, – сказал папа. – Вы – Дьявол. И вы потеряли то, что сделал для вас мой отец.

– И то и другое верно.

– Значит, вы не deus ex machina, а deus sine machina.

– Что?

– Бог… без машины. Это латынь.

Дьявол уставился на него:

– Я знаю, что это означает. Неужели тебе за это платят?

– К сожалению, очень редко.

– Что ж, неудивительно.

– С другой стороны, – сказал Стив, – я не терял устройства, которое охраняет реальность от воющей пустоты, так что, полагаю, день не задался у нас обоих.

Дьявол вперил в него взгляд:

– Нам пора.

Поначалу все было настолько знакомым, что Кристен не поняла, что здесь не так.

Она, в пижамной майке и трусиках, лежала ничком на кровати. На свежих простынях. Среди множества подушек. Кровать была такой широкой, что, даже вытянувшись во весь рост, до края не достанешь. Кристен нежилась в ней, едва очнувшись ото сна.

Потом она недоуменно поморщилась и перевернулась на спину.

Гостиничный номер.

Само по себе это не удивляло. Гостиничные номера ей были не внове. Она жила в них так часто, что стандартная обстановка – кровать, прикроватные тумбочки, настольные лампы с трудно обнаруживаемыми выключателями, узкий письменный стол, за которым не поработаешь, телевизор с плоским экраном, кофеварка, шкафы, ванная комната с мраморным полом, полотенцесушителем и набором туалетных принадлежностей – казалась родным домом.

Но ведь Кристен была не в гостинице. Она была дома – в том месте, которое еще недавно было домом. Она уехала из лондонской гостиницы. Проснулась утром, забронировала билет на самолет, прилетела в Сан-Хосе, а потом взяла такси до… Ну да, все так и было.

Она вспомнила, как подъехала к дому в Санта-Крузе, как сделала себе кофе, как заметила, что Стив купил другой сорт, как задумалась, почему бы это – то ли он всегда предпочитал именно этот кофе, то ли просто на него была скидка в супермаркете, – и в тот момент неожиданно поняла, какими глубокими стали провалы в ее знаниях. Вспомнила, как пыталась дозвониться до Стива.

А потом… потом что-то произошло.

Появились какие-то люди. Она вспомнила, как убежала от них на второй этаж. А потом…

Пустота.

Она села в кровати.

Куда она попала?

Стены безымянного бледного оттенка, который считается успокаивающим, – трудно сказать, тот же это оттенок или нет, – а вот картина на стене другая. И размеры комнаты тоже изменились.