– Я так считаю, – рассуждает Бю, когда мы окончательно запутываемся в том, кто по кому куда стрелял с какого захода. – Четверо четыре раза обстреляли по одному мотору. Это шестнадцать. На нас летела девятка двухмоторников – это восемнадцать. Значит, два двигателя остались целыми. То есть два самолёта могли улететь. И на земле мы видели семь. Всё сходится.

– Четыре запишем на тебя, и нам по одному, – заявляю я категорически.

– Так это же были групповые, – удивляется Кут.

– За групповые в звании не повышают, а Херменегильде от рядового посчитай, сколько расти до лейтенантского звания. Не переживай – себе тоже настреляем. Вот появятся вражеские истребители, и дело пойдёт веселей. Бомбардировщики, как ни крути, не наш профиль. Такой ситуации, как сегодня, в течение этих нескольких совершенно уникальных минут, больше не повторится.

Подошёл начштаба:

– С поста ВНОС донесли о сбитии четырьмя москитными истребителями девяти двухмоторных бомбардировщиков. Штаб армии запрашивает фамилии отличившихся лётчиков.

– Какой армии? Почему армии?

– Кто-то из командования смотрел на вашу работу. Вот и весь сказ.

– Тогда – трех свалила Бюхель, остальные по два.

– Из соседнего бомбардировочного полка просят прикрыть работу «Сушек» по плавсредствам на Пруте.

– Пусть назначат место и время. Предупреди, что у нас осталось четыре машины.

Начштаба ушел. Вооруженцы на стоянках начали закрывать лючки патронных отсеков. Техники окатили бочки с горючим и принялись начищать крылья и бока фюзеляжей.

– Над Бельцами бой, – прямо из своей конурки прокричал связист.

– Заводи! – махнул я в сторону стоянок. – Уважаемые товарищи, – обратился к летному составу, – а не будете ли вы так любезны…

В этот момент Кут так смачно потянулся, что даже кости захрустели.

– А куда мы денемся? – улыбнулся Тарас. – Обязательно будем очень любезны.

Херменегильда молча заправляла волосы под шлем. До готовности машин оставалось несколько минут, поэтому срываться, как на пожар, было ни к чему.

Если кто не понял – полк у меня слетавшийся и сработавшийся. Уже начинает своёвываться.

Над Бельцами крутилась настоящая собачья свалка. Наши ишаки и самолёты, до боли похожие на МиГи, отбивались от навалившихся на них «мессеров». «Мессеры» были с характерными немецкими крестами, а не с цветными румынскими. Мы не стали ввязываться в эту кутерьму, а начали щипать тех, кто оказывался снаружи.

Ага-ага! На нас тут же навалились нависшие над этим всем две пары охотников, точно так же поджидающие добычи. Вышло четыре на четыре – мы оказались в роли прикрытия своих дерущихся истребителей. Охотники, с которыми мы сцепились, наскакивали сверху и, стрельнув с ходу, снова уходили вверх. Наша скороподъемность не позволяла их догнать, зато скорость на горизонтали давала возможность успеть дать очередь напересечку атакующему. Кут даже зацепил кого-то, так что одна пара ушла со снижением на запад.

Другая пара оказалась осторожней. Когда я успел развернуться им лоб в лоб, они сразу отвернули и стали удирать с набором высоты.

В основной свалке дела обстояли путано – какой-то самолёт горел на земле, один «мессер» уходил на запад с дымком из-под капота, остальные вертелись в непонятном танце, пока фашисты вдруг, словно по команде, не сделали ноги. Мы тоже поспешили откланяться.

Заправились, зарядились, передохнули на чехлах, а тут и сообщение о месте и времени встречи с ближними бомбардировщиками. Успели минут сорок покемарить, а там – снова вылет. На этот раз на сопровождение.

Су-2, если кто не знает, напоминает какой-то японский самолёт из тех, что показывали в фильме «Перл-Харбор». Но не «Зеро» – тот был одноместный, а этот с длинной кабиной на двух или трёх человек. Вроде «мицубиси». Так вот – Су-2 как раз примерно так же и выглядит, но летает быстрее. Одним словом, машина для работы по наземным целям. Они шли всемером прямиком к Пруту. Это не слишком великая река – её и вплавь не так уж трудно преодолеть. Однако солдат с оружием лучше всё-таки перевезти – вот и сновали с берега на берег лодки и понтоны. Зенитного прикрытия тут не было – по бомбардировщикам вели только ружейный огонь, и то не слишком успешно. Семёрка прошла вдоль изгибов реки, то и дело выпуская реактивные снаряды или давая пулемётные очереди. Стволов у этого бомбера – просто ураган, несколько километров русла превратили для румын в сущий кошмар. Признаков наведения переправы нигде видно не было. Истребительного прикрытия тоже не появилось – мирно вернулись обратно.

– Теперь румыны станут переправляться только ночью – заключила Мусенька, выслушав короткий рассказ о произведённом налёте. – А переправа будет вот здесь – видишь, дорога подходит к реке. Сваи у берега, а посередине понтоны.

– Мы были ниже по течению, – заметил я, взглянув на карту. – Этого места не видели. Слетать бы, посмотреть.

– Терпение, Шурик. Ночью всё уже будет – не напрасно потратим бомбы.

Я только кивнул – дело в том, что ещё в наше время, разыскивая следы своего погибшего на этой войне отца, она по материалам из Интернета отследила перемещения многих частей и историю развития событий на Южном фронте представляет себе значительно лучше, чем я.

Наступило тревожное затишье. С постов ВНОС не поступало никаких сообщений, ни от соседей, ни из штаба – ниоткуда.

Моя супруга о чем-то переговорила с Бю, а потом с пилотом нашего связного самолёта. Того самолёта, на который уже сделала заявку. К нему, кстати, прикрепили бомбодержатели, но самих бомб пока не подвесили. Чуть погодя, с разрешения начальника штаба, они с этим пилотом куда-то улетели, но не на связнике, а на её бомбардировщике.

Летный же состав моего полка давил храповецкого от обеда и…

– Группа самолётов с запада идёт на Бельцы, – выскочил из своего закутка связист.

Техники начали запуск моторов, а мы продрали глаза и неторопливо двинулись к машинам. Взлетели, едва прогрелись. Летом это не занимает много времени.

С аэродрома, к которому, как мы ожидали, направлялась группа вражеских бомбардировщиков, взлетали истребители. Ишаки и машины, силуэтом очень похожие на МиГи. В их сторону устремилась группа расчистки, а сверху, вместо немецких охотников, уже маячило звено наших истребителей. С такого расстояния трудно понять – По-1 или По-3. Силуэты у них очень сходные.

Группу расчистки, а это была шестёрка «мессеров», мы встретили в лобовую. Тут сработал давно отрепетированный приём – слабеньким отклонением посадочных щитков заставляем свою машину непрерывно подниматься, а ручкой от себя держим её постоянно нацеленной на противника. Скорость от этого быстро падает – в совокупности сбивается прицел у тех, кто в тебя метит – очереди проходят ниже. Нам же ничто не мешает попасть. И вот результат – летело шесть «мессеров», а осталось два. Оба сразу стали уходить с набором высоты, тут их и приголубили нависшие над нами По-3. Когда они спикировали, я их узнал.