- Ка-а-ак же я устал!

Она продолжала ждать, чутьем понимая, что он на что-то решается. Неторопливо вернувшись к столу, герцог упал на стул и, облокотившись о стол, подпер кулаком щеку. Несколько ударов сердца он сверлил гостью взглядом и наконец произнес:

- Не поверите, но я последую вашему совету. Я с самого начала знал, что ничего путного из захвата Фужера не выйдет, но уж очень хотелось наказать сопляка Рауля!

Матильда едва уловимо перевела дыхание:

- В Париже все вельможи с завистливым восхищением пересказывают друг другу подробности вашего неподражаемого захвата замка.

С несвойственным ей великодушием она захотела смягчить горечь своего визита, но Пьер ответил на ее комплимент апатичным взглядом и продолжил:

- Я готов заключить это дьявольское перемирие. Герцогскую власть в Бретани мне удалось основательно укрепить. За восемнадцать лет я построил уйму новых мощных замков. Мой сын сможет спокойно править. Самое время отдохнуть. К тому же моя жена скоро родит.

- Почему вы вдруг женились? Да еще согласились на мезальянс?

Матильда не сдержала женского любопытства и тут же испугалась. Пьер никогда не обсуждал свою личную жизнь и потому мог взорваться. Но он неожиданно спокойно удостоил ее ответом:

- Говорю же, я устал. Николь - дочь моего вассала. Мягкая, тихая, послушная. В отличие от вас, вольнодумных стерв.

Матильда поняла, что он имел в виду еще и Изабель д'Ангулем, и Сабину, и, конечно, Бланку.

- К осени моя супруга родит, надеюсь, сына. Я уже решил, что отдам своему младшему отпрыску замок Машекуль, пусть охраняет Бретань с юга.

Они надолго замолчали, погрузившись каждый в свои невеселые мысли. В конце концов, с шумом отодвинув стул, хозяин встал:

- Пора спать. Сейчас пришлю вам служанку, она вам поможет. Надеюсь, утром вас в моем дворце уже не будет.

На рассвете Матильда в сопровождении хмурых, не выспавшихся стражников скакала в Булонь и на ходу придумывала, чем бы опоить мужа, чтобы спровоцировать у него длительное заболевание. Союзнические условия необходимо выполнять.

Сен-Обен-дю-Кормье. Июнь 1231 года

Сияющий Андрэ влетел в палатку Габриэля и, тяжело дыша после быстрого бега, предложил:

- Хозяин, пойдемте полюбуемся на уникального стрелка!

В это время за крошечным столиком виконт писал письмо жене и недовольно посмотрел на так некстати ворвавшегося оруженосца:

- Какого еще стрелка?

- Говорят, он приблудился в наш лагерь вчера вечером и сегодня развлекает всех искусной стрельбой из арбалета. - Андрэ окинул взглядом палатку. - А где этот лентяй Мартин?

- Андрэ, не начинай! Мой второй оруженосец, - Габриэль сделал ударение на последнем слове, - пошел раздобыть немного провизии себе в дорогу. Он сегодня отправляется с моим письмом к Сабине.

- Замечательная новость, - язвительно, но еле слышно буркнул Андрэ.

- Не расслышал, что?

- Понял, говорю.

Не выдержав, оруженосец упал на дорожный сундук у входа и с болезненной гримасой потер ногу: любая мало-мальская нагрузка сразу же напоминала о прошлогоднем ранении и переломе.

Ходить он начал лишь к концу зимы.

- Болит? - Уголки губ Габриэля опустились, на лице появилось сострадание. - Будь осторожнее, а не то наябедничаю Вивьен.

- Пощадите! - хохотнул Андрэ. - Я полгода находился в полной ее власти.

Больше не выдержу! Даже у нашей двухлетней дочки Абелии было больше самостоятельности. Думал, женился на мягкой хохотушке, а оказалось - на деспотичной матроне.

- Зато когда лекари умыли руки, именно ее любовь и упорство поставили тебя на ноги. Сейчас ты нормально ходишь, вон, даже бегаешь.

- Вы правы, хозяин, если Вивьен любит, то от всей души, без остатка.

- Поэтому Сабина и доверяет ей нашего сына с закрытыми глазами.

Меланхоличная улыбка Андрэ, возникшая при воспоминании о жене, исчезла, и его губы снова скривились в страдании от тянущей боли.

- Перестарался с бегом, - он осторожно массировал ногу. - Но стрелок действительно занятный. Идемте?

- Уговорил! Не оставлять же без внимания твою жертву. К тому же в монотонной жизни осадного лагеря не так уж много разнообразия. Пойдем развлечемся. Письмо допишу позже.

Королевское войско уже месяц осаждало замок Сен-Обен-дю-Кормье - любимое детище Пьера Моклерка. Укрепление, воздвигнутое герцогом семь лет назад между Фужером и Ренном, входило в оборонительную линию, охраняющую Бретань с запада. Пьер много времени проводил в новом замке, даровал местным жителям разнообразные льготы, и те боготворили своего герцога. Поэтому в окружении враждебного населения армии короля приходилось трудновато.

Изначально Луи планировал в первую очередь отобрать у Моклерка замок Фужер, но в последний момент изменил решение и уверенно разбил лагерь под мощными стенами Сен-Обен-дю-Кормье. Перед отъездом Сабина успела шепнуть Габриэлю: Бланка убеждена в добровольной сдаче Фужера, поэтому на него время тратить не будут. Планомерной осадой Сен-Обен-дю-Кормье король демонстрировал свое иссякшее терпение и хотел вынудить англичан и их бретонского союзника подписать долгосрочное перемирие.

Андрэ, прихрамывая, подвел Габриэля к окраине палаточного городка, где толпа гогочущих мужчин окружила кого-то, еще невидимого им. Клацнул арбалетный замок, и вскоре раздался дружный вскрик - очевидно, болт попал в цель. Посыпались восторженные комментарии:

- Невероятно!

- Сто двадцать шагов!

- В цель не больше пяди![66]

Габриэль недоверчиво покачал головой и негромко уточнил у оруженосца:

- Привирают?

- Нет! Он бьет в цель с невероятного расстояния! Говорю вам, уникальный стрелок. Подойдемте ближе!

По узкому деревянному мостику они быстро пересекли небольшой ров, окружавший осадный лагерь, и приблизились к толпе. Заинтригованный Габриэль протиснулся в первые ряды, но вместо плечистого воина увидел щупленького невысокого парнишку. Лица не разглядеть - его скрывали объемные края шаперона. Виконт подошел вплотную и уточнил:

- Расстояние отмерили точно - сто двадцать шагов?

- Не верите - отшагайте дистанцию сами! - прозвучал нагловатый сиплый голос.

Парнишка по-прежнему не поднимал головы, но, очевидно, уже разглядел у подошедшего богатую серебряную чеканку на ножнах, крупный черный агат в навершии меча, добротные сапоги, поэтому поспешил буркнуть извинения: