- Вы давно виделись с Пьером Моклерком? - неожиданно спросил Романо.

- В середине зимы, - медленно отозвалась графиня. В ее груди неприятно шевельнулась змея разочарования.

- Матильда, мне необходимо, чтобы вы убедили герцога вернуть замок Фужер и подписать мир с королем.

- Всего-то! - нервно хохотнула она и задумалась крепко, как давно уже не думала.

Ей не верилось, не хотелось верить в то, что Романо с первого дня вынашивал хитрый план. Графиня неплохо разбиралась в людях, ее предыдущий жизненный опыт не раз доказывал это. Скорее всего, первая страсть улеглась и во главу угла, отодвинув мужчину, вновь вышел кардинал, который не преминул воспользоваться удобной ситуацией.

Романо тоже молчал, не мешая ей размышлять. Тут только Матильда заметила, что он уже давно передвинул свечу и теперь пристально наблюдал за пробегавшими по ее лицу эмоциями. Она как бы невзначай отстранилась в тень и, прищурив глаза, спросила:

- Что я получу взамен?

- Продолжение наших отношений.

Прямота ответа больно хлестнула по самолюбию, и, не сдержавшись, графиня всхлипнула, но поспешила взять себя в руки:

- Почему вы так верно служите Бланке?

- Я служу королевской власти, истинным помазанникам Божьим. И все, кто угрожает им, - враг мне.

Его глаза сверкнули леденящим блеском. Матильда была уже на грани отчаяния, но Романо, неожиданно быстро сменив гнев на милость, мягко притянул ее к себе и крепко обнял двумя руками. Она зажмурилась от счастья и неожиданно поняла, что сделает для него все, даже в ад спустится, лишь бы вот так лежать в любимых объятиях.

…На горизонте возник Фужер. Маленькая кавалькада графини прибыла туда после полудня, но выяснилось, что герцог отбыл в Ренн накануне днем. Матильда решила не расходовать впустую вечер и устремилась вдогонку.

В герцогский дворец она прибыла глубокой ночью. Пьер не спал и сразу принял незваную гостью. Он приказал подать ужин в одну из гостевых комнат, подальше от собственных покоев.

- Супруга спит, не хочу ее беспокоить.

- Ах да! - вспомнила Матильда.

Она настолько привыкла к холостяцкой жизни Пьера, что напрочь позабыла: зимой он женился. А ведь последний раз они виделись именно на их скромной свадьбе. Следуя правилам этикета, графиня спросила:

- Как здоровье Николь?[65]

«Хорошо хоть, имя супруги не запамятовала, - усмехнулась про себя Матильда, - иначе совсем бы оконфузилась в гостях-то».

- Она плохо переносит беременность, но держится. - Пьер махнул рукой, дескать, хватит о пустяках. - Что привело вас ко мне среди ночи?

-Я к вам из Парижа с ворохом новостей и одним дельным предложением.

- Новости до нашей скромной глуши все же доходят; начнем сразу с предложения.

- Можно мне немного перекусить? Я целый день ничего не ела.

- Конечно, - гостеприимно согласился Пьер.

Герцог собственноручно - слуг он отправил спать - отрезал гостье кусок телятины, придвинул сливовый соус, оливки, отломил хлеб.

Матильде требовалось время, чтобы обдумать предстоящий разговор. Она предполагала начать с парижских новостей и непринужденно подойти к главной цели своего приезда. Но, дожевывая последний кусок, поняла, что лучше атаковать в лоб.

- Ваша светлость, верните замок Фужер.

Пьер долго молчал, затем, придвинув канделябр, попытался уловить в женских глазах признаки помешательства.

- Это настолько нелепо, что я даже растерялся. С вами все в порядке?

- Да, я в своем уме. Король собирает в Мелене большое войско и скоро двинется к Фужеру.

- Луи не сможет отобрать у меня замок.

- С наскока, возможно, и нет, но осадой вынудит вас отступить.

- Допустим, я сдам Фужер. Что взамен?

- Я не пущу своего супруга на помощь королю.

- Как?

- Он заболеет! Потом придумаю, чем именно. Если Филипп останется дома, то Бланка, естественно, заподозрит подвох и прикажет графу Фландрии стеречь булонские войска. Таким образом, два мощных вассала окажутся вне королевской армии. Ваши силы почти уравняются, и вы, мессир, сможете заключить перемирие с Луи на более выгодных для вас условиях.

- Перемирие?! - Пьер подскочил с резвостью ужаленного. Упершись ладонями о стол, он низко склонился над Матильдой и прошипел ей прямо в лицо: - Что за чушь вы несете?

Она стерла брызги его слюны со своего лица и, не отводя бесстрашного взгляда, с таким же шипением ответила:

- Потому что я не смогу сделать так, чтобы Филипп вечно оставался больным. Рано или поздно ему придется выздороветь, и потом, когда булонские и фландрские рыцари вольются в королевскую армию, вам несдобровать. Над смехотворной помощью англичан потешается весь мир. Вы один! Даже Гуго оттолкнули из-за глупой прихоти.

Пьер вдруг уселся на место, схватил кубок с вином и, делая маленькие глотки, несколько мгновений не сводил с графини изучающего взгляда.

- Когда вы обосновались в Париже?

- Пять с половиной недель назад, - выпалила она.

- Так давно? Целых пять, да еще с половиной недель, - осклабился герцог и подался вперед. - Вы же терпеть не можете столицу Капетингов? Насколько я знаю, у вас там и друзей почти нет, а ваш супруг, помнится, сразу после курии уехал в Булонь.

Матильда внутренне сжалась: черт ее дернул за язык сообщить столь точную цифру. Так скрупулезно можно следить за временем лишь под действием сильных чувств: ревности, мести, любви. Мстить ей пока что некому. Ревновать? Все прекрасно знают, что Филиппа Юрпеля она едва выносит. Остается…

Она боялась снова сболтнуть что-то лишнее, поэтому промолчала, но Пьера уже осенило:

- Вы влюбились в кого-то из королевского окружения и он потребовал от вас услуг?

- С чего вы взяли? - вырвался у нее совсем уж детский лепет.

Матильда осеклась и, прикусив изнутри щеки, мысленно обозвала себя последними словами. Да что толку? Только завистники рисовали герцога тупоголовым воякой, но графиня-то всегда знала о глубокой проницательности Пьера. Двумя неудачными фразами она сдала себя с потрохами!

- Значит, влюбились. - Он удовлетворенно откинулся на высокую спинку стула. - В кого? Робер, Амори, Тибо? Как же я забыл! Есть же еще несравненный Габриэль д'Эспри! Ну, в такого грех не влюбиться, здесь вас и упрекнуть не в чем.

С громким стуком герцог поставил бокал на стол и, поднявшись, сделал несколько кругов по комнате. Матильде оставалось только молчать и ждать его дальнейших слов. Пьер остановился у окна, приоткрыл ставню и, не оборачиваясь, со стоном протянул: