- Из рассказов Габриэля я тоже помню, как после захвата нашими воинами Дамьетты в 1219 году султан аль-Камиль в торге с завоевателями вместе с прочими уступками обещал вернуть и Крест.

- Пусть косвенное, но еще одно подтверждение целости реликвии, - кивнула Бланка и закончила давнюю историю: - После своего рассказа Робер пообещал маленькому Тибо отправиться вместе с ним (когда тот подрастет) в Дамаск за Крестом.

Я бы наверняка позабыла все это, но позже Тибо, будучи уже подростком и проживая в качестве заложника на Ситэ, часто повторял услышанную от Робера историю и просто бредил желанием найти Животворящий Крест.

- Вы хотите послать графа де Дрё или графа Шампани в Левант?

Бланка уже оправилась от наваждения прошлого и засмеялась:

- О нет! Пока интриган Моклерк будоражит покой королевства, преданные вассалы нужны мне здесь, во Франции. Особенно такие, как Робер и Тибо, - несгибаемая опора моей власти. Я вернусь к этому проекту, когда пойму, что никакие мятежи уже не угрожают престолу моего сына… Кстати о мятежах. Император Фридрих под страхом конфискации фьефов запретил своим вассалам заключать любые союзы с Генрихом Английским, которые могут навредить Франции, а также вести войны с приграничными сеньорами нашего королевства.

- Действительно царственная помощь вам.

Выразив кивком согласие, Бланка подумала, что в свою очередь обязательно протянет руку помощи Фридриху. В вечном противостоянии с Латераном[62] поддержка французских правителей ему когда-нибудь непременно потребуется.

Париж. Весна 1231 года

Романо Франджипани, на ходу застегивая массивный аграф на алом плаще, вышел из Большого зала на улицу. Только что во дворце на Ситэ закончилась королевская курия[63], на которой король объявил о срочном созыве вооруженных отрядов верных вассалов. Неугомонный герцог Бретани вновь начал мятежные действия.

Мысли кардинала были прерваны вопросами и прощаниями покидавших совет сеньоров. Докучливая болтливость некоторых вельмож сильно раздражала, поэтому он побрел в королевский сад, чтобы подумать в одиночестве и заодно подышать душистым весенним воздухом. Романо любил это ухоженное местечко во дворце, уставленное белоснежными скульптурными изваяниями. Некоторые из статуй были настолько хороши, что надолго приковывали его - эстета и знатока - внимание.

Кардинал обогнул часовню Святого Николая и неспешно двинулся в сторону парка, отвечая кивками на приветствия клириков; из головы у него не выходил герцог. Надо же, с каким непоколебимым упрямством Пьер продолжает сопротивляться власти Бланки! Союзников у него почти не осталось, от англичан в этом году пришла совсем незначительная помощь, тем не менее герцог уже захватил замок Фужер. Многие говорили о возможности такого захвата, но мало кто в него верил. Пьер умело воспользовался промашками Рауля де Фужера, по неопытности переоценившего оборонительные рвы своего замка, и молниеносно захватил крепость, а владельца заточил в его же собственном подземелье.

Вдруг Романо осознал, что широко улыбается: как ни крути, а завидное упорство Пьера Моклерка вызывало уважение. Способный воитель. Такого бы в союзниках держать…

Кардинал уже вошел в сад и поодаль заметил графиню де Даммартен. Поначалу его губы досадливо скривились: планируемое уединение нарушалось. Но тут он невольно уловил легкое очарование в том, как Матильда с восторженным любопытством рассматривала набухшие почки на дереве и, наклонив ветку, нюхала их. На графине переливался сиреневый плащ с веселой вышивкой, на голове кокетливо сидела круглая шапочка, маленькие ножки, обутые в кожаные сапоги, слегка примяли свежевскопанную землю. Милые детали женского туалета неожиданным вихрем закрутили шальные мысли в голове Романо. До зуда в ладонях ему вдруг захотелось влюбить в себя эту своенравную женщину. Он много знал о независимом и даже стервозном характере Матильды, однако близко им общаться не приходилось.

Как кардинал, и к тому же папский легат, Романо старался придерживаться целибата, но мужская энергия иногда настойчиво просила выхода. Он предпочитал красивых горожанок (желательно вдов без многочисленной родни), поддерживал с ними недолгую связь, а после, снабдив достаточным капиталом, выпроваживал в отдаленные городки. Поэтому никаких разоблачающих скандалов за ним не водилось.

Сейчас же ему захотелось опробовать свой мужской шарм на великосветской даме.

Он всегда с некой завистью смотрел на Робера де Дрё, за которым тянулась целая вереница покоренных женских сердец. Чем он хуже? Они одногодки, а внешность у него, Романо, гораздо интереснее… Усмехнувшись, он провел ладонью по лицу: весенний воздух совсем распалил его чувства. Но мысли кардинала уже понеслись вскачь. Почему бы не попробовать? Матильда, конечно, совсем не в его вкусе, но зато она графиня Даммартена, графиня Булони, графиня Омаля… И каждый из этих титулов, казалось, уменьшал ее крупноватый мясистый нос, отвлекал от желчно-тонких губ, добавлял ей роста, а глазам… Стоп! Вот глаза и брови у нее очень даже ничего. На них и стоит сосредоточиться.

Кардинал приближался к графине со спины, и та, заслышав мужские шаги, резко обернулась. Выпущенная веточка, взметнувшись ввысь, ударила по длинной серьге и слегка оцарапала графине шею.

- Больно? - сочувственно поинтересовался Романо.

- Пустяки, ваше высокопреосвященство. - Она потерла шею, успокаивая легкое жжение, и потянулась к его руке, чтобы поцеловать кардинальский перстень.

- Ну что вы, мадам, это я должен целовать ваши очаровательные ручки.

Романо быстро перевернул женскую ладонь, затянутую в бархатную перчатку, прикоснулся к ней губами и выпрямился. Макушка Матильды едва доставала ему до плеча, поэтому даме пришлось запрокинуть голову. Прищурив глаза, она впилась в него дерзким взглядом: мол, что от меня нужно? Романо знал, что графиня де Даммартен не была восторженной простушкой, наверняка реально оценивала свою внешность и, скорее всего, заигрывания мужчин воспринимала как начало какой-нибудь интриги. Он не стал дожидаться колких реплик с ее стороны и первым перебросил миролюбивый мостик:

- Не надо видеть во мне врага. Согласитесь, мы ни разу не беседовали с глазу на глаз и встречались исключительно на общих приемах и пирах. А мне всегда хотелось ближе узнать интригующую графиню…

Кардинал, по-прежнему не выпуская ее руки, стоял совсем рядом, слегка склонив голову, отчего темные волосы шелковистыми волнами наполовину прикрыли его твердые скулы. Пристальный взгляд серо-зеленых глаз выдавал дружелюбный интерес, мягкая полуулыбка не покидала сочных губ. Романо очень старался!

И оборона Матильды, выстроенная из надменности и ершистости, дрогнула. Взгляд потеплел. Она высвободила ладонь и произнесла голосом, который вдруг стал непослушным: