– Пожалуйста, извините меня, – попрощался Матс с Салиной, радуясь, что малышка не плачет. – Я больше вас не побеспокою.

Возможно, лишь убью.

Салина указала на багажный отсек над креслом.

– Вы не достанете мне сумку с подгузниками? – попросила она, и Матс конечно же помог.

Ему бросился в глаза серебряный металлический чемоданчик, который стоял рядом с льняной сумкой, забитой подгузниками и влажными салфетками. Идея сформировалась из мимолетной мысли.

– Там внутри фотокамера? – спросил он намного взволнованнее, чем хотел.

– Да.

– Выглядит профессионально.

– Ну, я же фотограф. – Она вытащила из внешнего кармана сумки новую соску.

– Цифровая?

Идея принимала все более четкие очертания.

– Да. Но у меня есть и аналоговые аппараты, если вы придаете этому большое значение и когда-нибудь зайдете к нам в фотоателье.

– Нет, то есть да, с удовольствием. Я просто хотел узнать, эта цифровая камера… – Он указал на металлический чемоданчик. – У нее есть функция замедленного воспроизведения?

Салина посмотрела на него еще более удивленно, чем когда он предложил ей свое место.

– Да, – помедлив, ответила она, и Матс чуть в ладоши не хлопнул от возбуждения.

– Я могу ее одолжить?

– Сейчас? – Она рассмеялась, словно это была хорошая шутка.

– Да, сейчас. Она мне срочно нужна.

На краткий ответ Матс не рассчитывал.

– Нет, – сказала Салина и погладила ребенка по головке.

– Нет?

Его пульс ускорился, как спортивный автомобиль перед автобаном без скоростных ограничений.

– Фотокамера – это моя святыня, – объяснила она ему. – Но я делаю вам предложение. Вы скажете мне, зачем она вам, и я вам помогу, о’кей?

– Вот это да! – от восхищения прошептала Салина, повернувшись вокруг своей оси с заснувшей на руках малышкой. А возможно, у нее и правда голос пропал при виде такого великолепия.

Матс переживал, что кто-нибудь из экипажа преградит путь и скажет, что ему нельзя приводить наверх гостей, но на коротком пути по лестнице им никто не встретился.

– Это невероятно!

Матс вместе с ней осмотрелся в скай-сьюте. Ему вся эта роскошь казалась неприличной, особенно ввиду того, что летающий гостиничный сьют превратился в центральный командный пост какого-то ужаса, где он планировал психологическую войну против Кайи и всех пассажиров. Несведущих же, как Салина, вид кожаных кресел, собственной ванной с душем и спальни с двуспальной кроватью должен был поразить до глубины души.

– Сейчас я понимаю, почему вы уступили мне 7А. Я бы тоже здесь полетела, – изумленно прошептала она и тут же помотала головой. – Простите, я не хотела, чтобы это прозвучало дерзко. Я очень рада, что вы такой великодушный.

– Не волнуйтесь, – успокоил ее Матс. – Это я должен вас сейчас благодарить.

Он откатил тележку с нетронутой едой в сторону и разложил оба кресла. Салина сразу поняла его идею и опустила малышку вместе с покрывалом на сиденье. Самолет плавно скользил по ночному небу, но она все равно решила пристегнуть своего спящего ребенка, прежде чем подойти к Матсу, который как раз включал монитор.

– Так о чем речь?

– Об одной чрезвычайной ситуации, если можно так выразиться, – начал Матс и повторил историю, которую выдумал по дороге на верхний этаж.

– Я психиатр и направляюсь в Берлин из-за одного очень тяжелого случая. Я получил видео сеанса психотерапии пациента, которое не могу изучить здесь наверху так подробно, как хотел бы.

– Понимаю, – сказала Салина, хотя было не похоже.

– Это сложно, и я, разумеется, не могу показать вам видео из-за врачебной тайны. – Здесь Матс намеренно начал говорить туманно. – Мне крайне важно внимательно посмотреть часть этого видео. Уловить микровыражение пациента.

– В режиме замедленного воспроизведения? – спросила Салина.

– Именно. Техника на борту этого, к сожалению, не позволяет. Но с помощью вашей камеры…

Салина понимающе кивнула.

– Вы хотите заснять монитор и затем просмотреть результат в режиме slow motion?[13]

– А еще лучше по кадрам.

– О’кей, без проблем.

Матс твердо посмотрел Салине в глаза и заметил, что веснушки на ее бледной коже стали ярче. Причина была не только в том, что макияж уже частично смылся, но и в ее волнении. Это понятно. Он разбудил ее, привел в сказочную летающую двухкомнатную квартиру и попросил необычной помощи в лечении одиозного пациента. Это чудо, что она показала ему, как работает камера. А не покрутила пальцем у виска.

С аппаратом, который он достал из чехла вместе со штативом, было не сложно разобраться, но Матс по пунктам записал себе основные шаги. Будучи уверенным, что все понял, Матс попросил Салину покинуть комнату.

– Вы шутите?

– Мне очень жаль. Я вынужден настоять на этом из-за врачебной тайны.

Салина нервно потерла руки, словно от холода. Видимо, она вообще не хотела оставлять его наедине с камерой.

– Она прочно стоит на штативе. Я не сдвину ее ни на миллиметр, – пообещал Матс.

– Хорошо, – согласилась Салина после долгих колебаний, но все равно была не особо счастлива, что им с малышкой пришлось перебраться в спальню.

Дождавшись, когда дверь закрылась, он включил канал 13/10 и сразу перепрыгнул на девятую минуту. Незадолго до того, как Кайя вернулась, чтобы поцеловать насильника.

Воспроизведение фильма началось с 552 секунды. Матс уставился на цифровую фотокамеру, которая была направлена на монитор. Сейчас, во второй раз, он был еще увереннее в бризантности своего открытия.

Он остановил видео, затем запись и просмотрел то, что получилось, на дисплее фотокамеры. Спустя секунд тридцать нажал на паузу, начал прокручивать видео вперед по секундам и вскоре добрался до момента, который хотел рассмотреть.

Ему даже не пришлось переключаться в режим покадровой съемки. Картинка на дисплее была идеальной.

И трагичной.

Не может быть.

Матс почувствовал, как в груди забарабанило, словно там было не сердце, а жил дикий тролль, который хотел немедленно выбраться из его тела.

Салина показала ему, как с помощью HDMI-кабеля из ее чемоданчика подсоединить цифровую фотокамеру к монитору. Матс легко справился, и теперь картинка, которая не давала ему покоя, появилась на 50-дюймовом мониторе в неожиданно высоком разрешении.