То же самое повторилось в аэропорту Ферихедь. С той лишь разницей, что по мере продвижения на восток кофе становился все слабее и невнятнее на вкус, а помещения, куда загоняли курильщиков, — все поганее и меньше по размерам.

Я дождался объявления посадки на рейс до Киева, в числе первых ворвался в самолет, присел к окошку и тут же уснул, страстно прижимая к груди сумку. Будили меня через час с небольшим всем экипажем. Кое-как растолкали и выкинули на или в Украину, где я тут же немного сменил обличье, нырнул в такси и помчался на вокзал.

О качестве тамошнего железнодорожного напитка, почему-то именуемого кофе, писать не буду. Бумага таких слов просто не выдерживает. Зато электричка на Чернигов не заставила себя ждать. Буквально через полчаса я уже трясся в раздолбанном вагоне, чутко прислушиваясь к бурчанию в собственном желудке после того кофе с булочкой и героически борясь со сном. Так все четыре часа.

Двое крепких хлопцев с интересными татуировками, сидевшие напротив, с нетерпением поглядывали на потенциального клиента. Они ждали, когда же я наконец-то отрублюсь, и меня можно будет ошкурить.

В итоге я не выдержал, встал и прошел в тамбур. Стоял там, курил одну сигарету за другой и придерживал пальцами слипающиеся веки.

Потом я еще час ехал в убитой «девятке» до райцентра с интересным названием Городня. Десантировался на площади возле оружейного магазина и через несколько минут уже колотился всем, чем только можно, в железные ворота. Набежавшая охрана решила было попинать меня ногами за такое хамство, но когда я представился другом хозяина фирмы, мясистые ребята впали в задумчивость.

— Не врешь? — строго спросил, постукивая резиновой дубинкой о ладонь, дюжий усатый дядька.

— Истинный крест. — Я сделал честное лицо и подмигнул.

— А то гляди!.. — по-доброму предупредил меня хлопец баскетбольного роста. — Шеф сегодня сильно не в духе. Если что…

— Все будет нормально, — бодро отозвался я, поднялся на второй этаж и вломился в кабинет директора, хотя секретарша очень не советовала мне так рисковать.

Я сделал это в самый неподходящий момент. Хозяин кабинета как раз намеревался откушать стакан ее, проклятой, дабы как-то поправить здоровье. Честно скажу, кого-нибудь другого Костя тут же выбросил бы в окно или спустил с лестницы. Но не меня.

Впервые мы столкнулись с Константином Буториным в начале восьмидесятых в полуфинале юношеского турнира по боксу и от души настучали друг дружке по сусалам. По-моему, дело было в Краснодаре.

А познакомились по-настоящему мы через год в Афгане. Я загремел туда после того как с блеском завалил сессию в университете. Мой бывший противник заделался воином-интернационалистом на альтернативной основе, дабы не оказаться на нарах за нанесение кое-кому побоев средней тяжести. О таком вот опрометчивом выборе он потом очень жалел.

Не успел я разложить свои три с половиной шмотки в тумбочке второго отделения первого взвода, как узбек-ефрейтор приказал мне идти в спортгородок.

— Комод тебя, салага, долбить будет, — сообщил он и радостно заржал.

Вышло, однако, с точностью до наоборот. При виде меня, такого красивого, Костя завопил от счастья и полез обниматься. В тот же день он представил меня старослужащим роты как своего лучшего друга и настоятельно попросил их даже не пробовать меня обидеть. Это подействовало, почти никто и не пытался. А вечером мы с ним как следует выпили водки.

Целый месяц перед первым выходом на боевые Буторин старательно натаскивал меня, гонял и дрючил как Павлов ту самую собачку, которая потом получила его имя. Ведь меня прислали сюда как телка на убой, сразу после курса молодого бойца, ничему вообще не научив. Долго бы я прожил на той войне, если бы не Костя? Ой, не думаю.

Такой вот он славный парень, мой первый командир. Я так называл его тогда и до сих пор продолжаю, хотя уволился он в запас старшим сержантом, а я с горем пополам докряхтел аж до подполковника. Потому что первый командир — это навсегда, как первая любовь.

— За свой видок я в курсе. Зато ты вечно молод и хорош собой, — огрызнулся я и осведомился: — Водочка несвежая попалась?

— Точно, — ответил он. — Паленка, блин! — Костя нырнул в стол, извлек еще один стакан и наполнил его ровно наполовину. — А эта ничего, вполне вкусная.

— Давай за встречу, — предложил я, уцепил емкость и поднял на уровень глаз.

— Погоди. — Буторин потянулся было к интеркому, но остановился на полпути. — Анжела! — заорал он так, что фото в рамке под стеклом на стене покосилось и едва не спланировало на пол.

На снимке БТР. На нем пятеро пацанов. Я — первый слева.

В дверях показалось испуганное личико секретарши. Сзади маячил тот самый дядька из охраны. Пришел, наверное, узнать, куда тащить бездыханную тушку нахала, который дерзнул ворваться к боссу без приглашения.

— Принеси чего-нибудь, — совершенно спокойно распорядился Костя. — Не видишь, человек с дороги?

— Ага, — пискнула девушка и испарилась.

Через три минуты стол было не узнать. Дисциплину Буторин поддерживать всегда умел и до сих пор не разучился.

— А вот теперь давай за встречу. — Костя поднял стакан и двинул к моему.

Стеклянные емкости с чудным звуком встретились и двинулись по назначению.

— Как сам-то? — спросил я.

Водка пробежалась по пищеводу, мне сразу захотелось жить и есть. Я уложил шмат сала поверх ломтя коричневого теплого хлеба и заработал зубами.

— А что я? — пробубнил Буторин, понюхал корочку и полез за сигаретами. — Мирный коммерсант. — Последнее слово он произнес с видимым отвращением. — Не то что некоторые.

Костя никогда не спрашивал, чем я занимаюсь. Он и так, думаю, догадывается. Разведчик, сами понимаете, звание круглосуточное и пожизненное.

— Сейчас это называется бизнесмен, — сообщил я.

— Точно, — согласился он. — Все время забываю это слово. — Костя взял бутылку за горло. — Еще по одной?

— А тебе не хватит? — отозвался я. — И где это ты вчера так ужрался?

— Отвечаю по порядку. — Он налил мне и себе по сто грамм. — Не хватит, а в самый раз. Не ужрался, а пал жертвой некачественного продукта. — Его передернуло. — В лесочке у «Трех сестер».

— Что там было?

— Съезд, — коротко, но весомо ответил Костя. — Собрались серьезные люди, порешали вопросы, потолковали о деньгах, согласовали графики. Кое-кого поставили на место, а то распустились тут, понимаешь.

— Ну и как все прошло?

— Нормально. — Костя удивленно посмотрел на меня. — Как и всегда.

В конце девяностых годов прошлого века одному широко известному в определенных кругах конкретному пацану с красноречивым погонялом Афган жутко надоела вся эта романтика. Костя Буторин выкупил десять процентов акций порта в своем родном городе на юге незалежной и заделался легальным и честным бизнесменом, насколько можно им быть в наше интересное время.