– Герцог – всего лишь человек. Всего лишь самая мелкая фигура, которой ПОЗВОЛИЛИ возомнить себя ферзем.

– Кто позволил? – начиная понимать, о чем идет речь, прошептал Гим.

– Эльтары!

Гим вздрогнул и замолчал, потрясенно уставившись в одну точку. Граф тоже выдержал паузу, чтобы позволить сержанту поглубже вникнуть в смысл обрушившегося на него потока информации, ключом к плотине которого послужило всего одно короткое слово.

– Вы собираетесь воевать с Эльтарами? – пробормотал, не веря собственной логике, Гим. – Вы их хотя бы видели?

Он посмотрел в глаза графу и прочел в них спокойную уверенность и волю к победе. Конечно, Икары произвели на сержанта неизгладимое впечатление, но Колоконы, пограничные крейсера-капли, содаты, использующие энергию фотоидов… С самого детства его учили, что могущество Империи безгранично; что знания Высших бесконечно шире и глубже, чем достижения людей Второго Кольца; что мир делится на людей и богов, и боги – это Эльтары!

– Я работал на Эльтаров, – сказал граф. – Я работал в исследовательском центре на Доренгейре. Я видел Эльтаров и знаю о них многое. В большинстве, они – обыкновенные люди – только ленивые, распущенные и эгоистичные. Они ничуть не лучше тебя, меня или кого-то из нас. Цивилизация Эльтаров поднялась на том, что высосала из «нижних» миров все их интеллектуальные соки, выгребла все их ресурсы, украла все их идеи. Все развитие Великой Империи Эльтаров построено на ослаблении миров, в которых они не живут!

– Значит Сопротивление…

– «Сопротивление», мой молодой друг – общегалактическое движение миров Второго Кольца за свободу волеизъявления, за право выбора, за жизнь без надзора, за чистое небо и открытый космос!

– О боже! – простонал Гим.

Он ожидал услышать что-то куда менее значимое, он не мыслил в масштабах цивилизаций и в масштабах целого космоса!

– Но вы сказали: общегалактическое?

– Мы начали его здесь, на Отторе. Сектор Ронтонте находится в далекой провинции. Здесь у Эльтаров нет стратегических и экономический интересов. А Оттор с его холодным неспокойным характером – прекрасное место, чтобы укрыть следы нашей деятельности.

– Под землей невозможно создать настоящего военного флота. Под землей слишком мало места. Вам в любом случае придется построить настоящие космические верфи!

– Оттор – только начало, мой друг! Мы не торопимся, мы идем к цели шаг за шагом и год за годом…

Гим вспомнил:

– Если бы не Виолт…

Граф сразу сжался и тяжело сердито выдохнул:

– Вот именно, не Виолт! Но он и не виноват – раньше этот человек был намного спокойнее и рассудительнее. Он заслуживал мое уважение своими целеустремленностью, упорством, готовностью к самопожертвованию… Это увеличение солнечной активности Ранопуса привело к тому, что многие восприимчивые люди стали делать опрометчивые шаги. А Виолт очень восприимчив…

Вы не должны были все это видеть, Ревенберг, но вы это видели. Как говориться, все тайное рано или поздно становится явным! Если бы Эльтары узнали всего об одном Икаре, они бы сразу взялись искать остальные. Эта Империя больше всего на свете боится породить революцию…

– Как вы сказали?! – ни с того, ни с сего в сознании Гима словно включили свет – в одно мгновение целый ряд фактов предстал в совершенно другом ракурсе. – «Увеличение солнечной активности?!»

– Да, я это сказал, – пробормотал граф, заботливо глядя на расширившиеся от ужаса глаза Гима. – А что, собственно, вас так ошеломило?

– Насколько увеличилась активность?!

Граф поднял брови:

– Количественной стороной дела занимаются астрономические службы…

– На много или не очень?!

– Значительно, но…

– Вы не бьете тревоги?!

– А почему мы должны бить тревогу? – Радол сморщился от неподдельного непонимания. – Со звездами происходят такие вещи. Сейчас активность растет, затем пойдет на спад. Так было миллионы и миллиарды раз. Объясните: что вас так удивляет?

Гим тяжело задышал. Его руки непроизвольно, по привычке потянулись к вискам, чтобы размять «декоративные» сосуды, снабжающие «декоративный» мозг кислородом.

– Ответьте мне только на один вопрос, граф: если активность Ранопуса продолжит повышаться теми же темпами, что тогда будет?

– Это же очевидно. Взрыв. Сверхновая.

– Соседняя звезда пострадает?

– Звезда – не знаю. Жизнь на ее планетах – естественно. Ничего не останется.

– Когда это произойдет?

– При условии, что темпы роста…

– Да!!! – поторопил Гим чувствуя, что не сможет сдержать рвущуюся наружу, разбуженную возбудившимися нервами энергию.

– Сейчас запрошу… – пробормотал, глядя на сержанта ничего не понимающими глазами, граф. Он извлек с полки панель манипулятора Мозга бота и послал запрос научному центру Оттора. Ответ пришел через четыре минуты – минуты, за которые Гим едва не сошел с ума от возбуждения.

– Через три месяца, – сам удивленный этой цифрой, но все еще не понимающий, почему вдруг темпы увеличения активности соседнего солнца должны оставаться на прежнем уровне, сообщил Гиму Радол.

– Да! – Гим выдохнул так громко, что заставил графа отпрыгнуть от него на диване. – Я чувствовал это! Излин до смерти перепуган. Ранопус взбешен от избытка сил. Фатилус умоляет о помощи…

Гим схватился за голову и с ошеломляющей его самого быстротой сопоставлял факты за фактами.

– Вы хотите сказать… – начал граф.

– Ранопус взорвется, – тяжело, словно голова весила тонны, но уверенно кивнул ему Гим. – Взорвется через три месяца! В этом весь смысл!

– Смысл чего? – оторопел граф.

Гим внимательно посмотрел в глаза отторцу:

– Граф, вы уверены, что Эльтары ничего до сих пор про вас не знают?!

Радол побледнел и отклонился на диване, ошеломленно и испуганно вскинув глаза на Гима.

– Я не… – граф замотал головой, страшась даже предположить то, что утверждал его собеседник.

Для Гима же картина приобретала все большую и большую ясность.

– Сколько лет назад вы покинули Доренгейр?

– Тридцать шесть… – слабым от потрясения голосом пробормотал Радол.

– Думаете, Эльтары отпустили вас просто так, не установив наблюдения?

– Не знаю, – признался граф. – Об этом тогда я не думал. Понимаете, я был слишком незаметной фигурой, чтобы…

– Во всяком случае, вам так казалось… Сколько лет ведутся работы над Икарами?

– Тридцать один, может, чуть меньше…

– А сколько лет Сопротивлению?

– Сопротивлению? Сложно сказать. Здесь, в секторе, оно существует столько, сколько живет герцог. С нашим приходом у движения изменились цели, оно приобрело другой смысл, но…