Этот симбиоз и создал то, что мы называем разумными существами. Душа, как информационное хранилище, позволяет накапливать некий опыт. Не память, а именно… скажем так, душа, получившая изменения своих характеристик в течении симбиотического проживания, эти самые изменения сохраняет. Да, конечно, это всё теория, но другого объяснения, как цивилизации не откатываются назад, у меня нет. Помнишь, я говорил про предрасположенности? Как объяснить, что такое озарение? Каким образом люди проникают в тайны мироздания? Как происходит перескакивание на витки развития?

Да, кстати, исследуя это, я обнаружил ещё одно существо, которое не имело души, а потом её получило. Ателлия. Живая планета альвов. То есть не только люди могут заполучить этого энерго… симбионта.

Айман-Са — это не только страх. Это название всего явления. Самое… неприятное, что это не какое-то временное воздействие. В этом вся и проблема. Это необратимое изменение психики. Оно может варьироваться по степени изменения, но факт, что это остаётся с человеком навсегда.

Айман-Са — это, и воздействие, и Исход, и бедствие. Хинодзины, судя по всему, мигрировали не одну сотню лет. Надо понимать, что они не могли остановиться, пока не умерли все, кто испытал воздействие материи. И в этом им сильно помогло столкновение с тайборами.

Кочевой флот хинодзинов стал для Тибрита бедствием. То место, где сейчас находится Империя Шин — раньше большая часть из этого была Тибритом. Кочевой флот не остановился, его остановили. И одновременно умерли или были убиты все носители изменённого сознания.

Последними, кто нёс в себе изменения, был клан Тагаё. Именно поэтому Император позволил мне их убить. Именно это стало причиной, почему он сделал меня рёджином.

Так вот. Первое, что надо было понять. А с чего мы вообще решили, что это будет раса, которая нам известна? Одна наша галактика, это, по сравнению с неизвестными нам системами, как огромный океан. А мы лишь крохотный островок.

Второе понимание. Неизвестно, на каком уровне технологического развития будет эта раса. Возможно, они прибудут к нам на кораблях. А, возможно, через какие-нибудь порталы. Или вообще, это может быть… другая форма жизни. А вполне возможно, что прибудет несколько рас. Например, одна, как и мы, умеет пользоваться подпространством, другая не умеет. И одна к нам прибудет, к примеру, через лет сто после Исхода из родных мест, а другая будет лететь тысячу. И прибудут, в результате, одновременно. Ну, и всё в таком духе.

Омиками Кан выпустил невидимый дым.

— Из этого следует такой вывод, — продолжил он. — В условиях, когда заранее не узнать степень угрозы, надо не врагов искать, а себя развивать. И поэтому Императором Шин и Аурелием Сириусом было принято решение, довести Империи до неких абсолютов тупика. Пройти полностью пути кланового феодализма и то, что на Земле называют, корпоративным капитализмом. Ну, а раз я был против и того, и другого, мне было предложено отыскать какой-то иной путь… Не через масштабную войну.

Кан докурил сигарету, вздохнул. Щелчком отправил окурок куда-то.

— И начал я с нас. Разобрался с тем, что такое рёджины. Первое, что нужно понять, мы, рёджины — не машины. Да, мы можем регенерировать при смертельных ранениях, вырастить конечность, взамен отрубленной и даже мозг отрастить. Но при этом мы остаёмся людьми. Забегая вперёд, в этом основная причина нашего существования. Что мы всё же остаемся людьми.

Наномашины в наших телах, если сократить описание, при повреждении стимулируют клетки на деление, могут вмешиваться в работу секреций. Я дошёл до того, что смог даже частично управлять этими машинами. Так, что они могут, наоборот, уничтожить часть тела. Собственно, этим я повторил эксперимент доктора Тайгавы. Спасибо старику, он показал, что именно надо делать.

Вот же, кстати, парадокс. Я, рёджин, имея в распоряжении просто уйму времени, освоил кучу специальностей. Но всё же, я не могу совершить переворот в науке. Я, зная ту же биологию, микробиологию, доктора понимал лишь отчасти. И нового прыжкового двигателя я тоже не изобрёл, хотя пытался.

Изобретатель — это тот, кто сравним… С писателем, художником. Он создаёт новое. То, чего никогда не было. А инженер, пусть даже очень хороший — это тот, кто соединяет уже имеющееся. Причём, соединяет по известным схемам. Изобретатель может тоже соединить имеющееся, но так, как никто раньше не соединял. И вывод, нужно было родиться таким человеком, изобретателем, чтобы создать что-то радикально новое.

Но изобретатели не стают правителями. Потому что управление — это как раз выстраивание системы по известным всем правилам. Изобретательство и власть, фактически, две противоположности. И это тоже стало песчинкой на весах.

Без ложной скромности, я правил Шин полторы тысячи лет. И доказал на деле, что могу это делать. В моём лице расы должны получить лидера, который сможет вывести цивилизацию на другой уровень. Чтобы выжить. Для этого, такой лидер должен… В моём случае родиться заново.

Вся история говорит нам, что нельзя наполнить сосуд, залитый до краёв. Тема с иллири ясно показала мне, что человек будет строить то, что уже строил. Повторять приёмы и методы. Так получилось и с иллири. У них стали появляться такие же кланы, как и в Шин. И это при том, что я этому активно противодействовал.

Я пытался найти способ, как это можно сделать по-другому. Пытался долго. Пытался и здесь, на Земле. Вывод однозначный. Пока я помнил прошлое, ничего не получалось. Удаление памяти результат дало. На Земле появилось государство, которое прошло бутылочное горлышко.

К сожалению, мне не остаётся ничего другого, как повторить это метод. Это сработало, на практике. А другое не работает.

Более того. Здесь, на Земле, Тибрит, в лице западных стран и Шин, по большей части Япония, но и Азия в целом, показали, как мне кажется, исчерпывающие модели, что будет дальше.

Омиками Кан исчез. Порывисто вздохнула Райви.

— Чёрт, горазд же он языком мести, — пробурчала девушка.

— Сама же слышала, он полторы тысячи лет Императором был, — произнёс Денис. — А это, как раз и есть, сплошная говорильня. Но суров, конечно. Я вот года не выдержал.

— Денис, но, формально, он это ты и есть, — заметила Шень.

— Нет, — спокойно, но твёрдо ответил Кусаби. — Я не он.

— Ну, это, пожалуйста, — усмехнулась Райви. — А мне еще на пару лет повода для стёба хватит.

А Шень прошла на то место, где было изображение Омиками Кана.

— А мне предлагали стать какой-то синоби, — произнесла китаянка,