– Ной скоро вернется, – попыталась я успокоить ее, потому что руки Арвин беспомощно сжимались и разжимались. Такое волнение не могло пойти ей на пользу. Я отерла лоб девушки влажным полотенцем, и она тихо вздохнула, не приходя полностью в сознание.

Когда дверь комнаты отворилась, я почувствовала облегчение. Жутко было думать, что я останусь наедине с Арвин, когда она умрет. В конце концов, всего лишь в одном скачке во времени отсюда, в моей жизни, девушка все еще была здорова и полна жизни. Но вопреки моим ожиданиям в комнату вошел не Ной, а Фокс. Это было просто немыслимо. Он медленно подошел к кровати и заботливо посмотрел на Арвин. Тихий вздох сорвался с губ Странника.

– Я не знаю, сколько раз еще могу вынести вид того, как она умирает.

– Как давно ты знаешь Седрика, Арвин и Ноя?

– С самого начала. Мы нашли их троих вскоре после того, как они были прокляты. Они только что прибыли в свою новую жизнь. Седрик и Арвин были столь же несведущи, как два слепых щенка. Они помнили, что с ними произошло, но что делать – не знали. Ною, в сущности, было легче. Арвин оплакивала ребенка, которого потеряла. Я пытался утешить ее, но она не подпускала к себе никого из нас. В этой первой жизни она покончила с собой. Прыгнула с утеса в Уэльсе. Я нашел ее тело. Это был настоящий кошмар.

– И что же случилось потом?

– А ты как думаешь? Они оказались в новой жизни. Рафик – мастер выслеживать их. Во второй жизни для Арвин все прошло немного лучше. По крайней мере, она осталась жива. Зато Ной влюбился в другую девушку.

– Почему вы помогали им и почему оставались с ними все эти годы?

Фокс некоторое время размышлял, держа Арвин за руку.

– Вообще-то я хотел помочь только ей. Она была более потерянной, чем Седрик, и при этом такой храброй. За все эти жизни она ни разу не сдалась, как бы жестоко ни поступала с ней судьба. Но, узнав, кто мы такие, она попросила нас помочь Седрику и Ною.

– Ты все еще веришь в то, что Арвин и Ною удастся разрушить проклятие?

Он пожал плечами и грустно улыбнулся:

– Хотя я – Странник и, следовательно, в значительной степени самое крутое существо в мире, я не ясновидец.

Я улыбнулась:

– Самое крутое существо. Так-так.

– После Рафика, конечно. Он еще круче. Ты заметила эти огоньки в его взгляде? – Он пальцем описал кружки перед собственными небесно-голубыми глазами. Я кивнула, благодарная ему за то, что он пытается разрядить обстановку.

– Так что ему я даже немного завидую.

– Для меня ты достаточно крут, – мягко сказала я. – Спасибо, что ты так добр ко мне.

– У меня нет причин не быть таким.

На это я ничего не ответила.

– Прощай, – сказал он Арвин через некоторое время, погладив ее по щеке. Жест казался бесконечно интимным. – Увидимся в другой жизни, – пробормотал он, прежде чем уйти. Было ли Фоксу легче прощаться с ней, зная, что скоро он снова увидит ее? Или ему каждый раз было одинаково больно? Я увидела эту боль в глазах Странника, хотя он и пытался скрыть ее за своими шуточками.

Состояние Арвин оставалось неизменным, и ближе к вечеру Ной снова застал меня у ее постели. Эмили принесла мне немного поесть в комнату, и только тут я поняла, что весь день ничего не ела. Проголодавшись, я набросилась на жаркое, овощи и картофель. После ужина Эмили собрала меня в оперу. Вообще-то мне совсем не хотелось туда идти. Казалось странным веселиться, в то время как Арвин умирала. Но, очевидно, это было только мое видение, и, в конце концов, эту жизнь уже нельзя было изменить. Меня терзали муки совести. Но я, причесанная и нарумяненная, сидела в ложе семьи де Грей в Лондонском оперном театре. Клэр, устроившись рядом со мной, рассматривала в бинокль остальных гостей. Рафик был с нами, но Фокс настоял на том, чтобы остаться дома.

Если бы он только мог, он ни на секунду не покинул бы Арвин, догадалась я. Но ему оставалось лишь сидеть в салоне и ждать конца. Доктор приходил снова, чтобы пустить ей кровь, но Фокс запретил это делать, чем немало разозлил Ноя, который хоть и согласился с отказом от процедуры, но прогнал Фокса из комнаты умирающей девушки. Я была благодарна Фоксу за то, что он избавил Арвин от этой пытки.

За моей спиной, у входа в ложу, Седрик и Клэр беседовали с какой-то другой парой. Меня де Грей даже не представил. Медленно, но верно это все выводило меня из себя. Я встала чуть более энергично, чем собиралась, и была рада, что мне удалось не споткнуться в моем ужасно неудобном платье. Не хватало еще, чтобы я грохнулась плашмя перед носом идеальной Клэр.

– Куда ты направляешься? – спросил Седрик, когда я промчалась мимо него.

– Принесу что-нибудь выпить. – Я раздраженно уставилась на полупустой бокал с шампанским в его руке. Вот что мне сейчас нужно, и как можно скорее.

Наши взгляды скрестились, словно шпаги на дуэли, и я выиграла эту битву, потому что Седрик неохотно отступил.

– Я провожу тебя.

Седрик отставил свой бокал в сторону и целеустремленно повел меня в фойе театра.

– Это было излишне, – заверил он меня по дороге. – Будет лучше, если ты станешь выделяться как можно меньше.

– Почему?

– Потому что я не хочу, чтобы твое присутствие говорило о себе.

– Тогда мне, наверное, стоит радоваться, что ты не запираешь меня, или как это понимать? Тебе не кажется, что ты должен мне кое-что объяснить?

– Я объясню тебе все, как только мы вернемся. До тех пор ты будешь вести себя соответственно этому времени. Этому тебя, конечно, учили.

– Нет, – чуть слышно ответила я, не сдержав стона.

– Ты же читала кучу книг, – сказал он, стараясь говорить более дружелюбным тоном. – Девушки в это время были сдержанны, добры и смиренны.

– Тебе бы это было на руку.

Мы остановились перед одним из слуг в зале, на одной руке которого балансировал поднос, уставленный бокалами. Седрик снял два и подал один из них мне.

– Девушки в это время деликатно отпивают из своего бокала, – добавил он, принужденно улыбаясь.

Я широко улыбнулась ему в ответ, в три глотка осушила бокал и вернула его обратно на поднос. Слуга потрясенно уставился на меня. Покачав головой, Седрик взял у него еще один бокал и предложил мне свою руку.

– Пьеса начинается прямо сейчас. Давай вернемся. Я не хочу с тобой пререкаться.

Когда мы вернулись в ложу, Рафик, к моему удивлению, сидел рядом с Клэр. Она толкнула его локтем, чтобы он освободил место, но он не двинулся с места. Седрику не оставалось ничего другого, как сесть рядом со мной. Свет погас, и занавес поднялся. Я никогда не видела настолько затейливо поставленного зрелища. Представление совершенно не напоминало те, которые были привычными в мое время, но оно было исполнено волнения, драматизма и любви и могло составить конкуренцию любой современной серии Netflix. На мгновение я забыла, где нахожусь. И только в перерыве, когда виконт Маунтбэттен вошел в нашу ложу, мне снова пришлось вспомнить об этом.