– Сказал бы ей, что она тебя обижает.

– Так я долго не понимал ничего! Думал, она нам добра желает. Змея. Потом-то, конечно, обозлился, да уже поздно было. Она такие корни пустила, не выдернешь.

– Рустам, что ты пихаешься. Я слушаю!

– Я ж тебя пихнул, а не уши тебе заткнул.

– Себя пихай.

– Заткнитесь, – призвал он парней к порядку, – договорились же, не шуметь.

– Рассказывай, начальник.

– Да короткая история. Недолго мы прожили. Вернулся я перед Новым годом совсем расстроенный. Со стройки уволили ни за что. Не доплатили. Принял, конечно, маленько по дороге домой, не без этого. Иду и думаю: хоть бы этой подружки дома не было. Не выдержу. Прихожу – она, конечно же, там. Шампанское пьют на кухне. Слышу из прихожей: «Может быть, он тебя и любит. Но это не причина, чтобы жить с ним. Желаю тебе в новом году наладить свою жизнь». Нормальный тост? Вот тут-то я и стал кровью наливаться от злости. А она все жужжит: «Ты такая культурная, такая умная. Ну что он может тебе дать? Не могу смотреть, как ты страдаешь». Может быть, она не именно так говорила, но в таком смысле. Обидно мне стало. Почему, думаю, на меня смотрят только как на обслуживающий персонал? Она, значит, вся такая-растакая, и я должен благодарить ее каждый день за то, что она за меня вышла? Я ей кругом обязан? А мне почему никто ничего хорошего сделать не хочет? К моему приходу подготовиться, что-нибудь для меня совершить. Борща там или картошки. Расстроился, в комнату пошел, чтоб ее не видеть. Наконец эта ушла. Иду на кухню, смотрю в холодильник – жрать нечего. Под Новый год-то! Ну, думаю, жена, что в доме есть, то и буду есть. Водку.

– Ты ударил жену? Да, начальник?

– Если бы она тогда промолчала, то не ударил бы. Но она же приперлась на кухню. Вся такая недовольная. «Тебе, может, хватит пить?» – говорит. Не выдержал тогда. «А ты у нас, значит, страдаешь, оказывается? – спрашиваю. – Так тебя подружка твоя учит?» А она нет чтобы заткнуться, поддержать меня, что с работы уволили, так, наоборот, стала укорять. «Подружка тут ни при чем, – сказала, – она говорит лишь то, что я и сама знаю».

– Правильно сделал, что ударил. Учить таких надо. Как замуж за тебя выходить, так ты ей подходил. А как жить с тобой, так сразу плохой стал, – сказал Анзур.

– А я считаю, ты правда мог бы найти другую, хорошую работу, – возразил Бача. – Что такого плохого она тебе посоветовала? Зарабатывал бы больше, она бы и уважала тебя сильнее.

– И понесло ее. Все стала высказывать. Что стыдно ей за меня. Что на работу нормальную устроиться не могу. Что не хочу становиться лучше. Что она со мной как в болоте. Что я тяну ее куда-то там. На дно, видите ли. В общем, я ей тоже тогда все припомнил. Что до свадьбы она нос не воротила со мной трахаться. И что женихов у нее было негусто, а я – женился. И что сама она меньше меня зарабатывает. Только кичится почему-то своей работой. Потому что у нее – интеллигентная работа, а у меня – стыдная.

– Зачем женщине сказал, что она некрасивая и небогатая? Ты на ней женился. Ее выбрал. Ты себя обидел, не ее, – возразил Ильяс, – она и не должна быть богатой. Ты – мужчина, ты деньги приноси, не она.

– Да я бы и это стерпел, ребята. Так она ведь меня квартирой попрекнула. Подружка квартиру помогла купить. Ну я и не удержался. Сказал, что если она не заткнется, то прямо сейчас узнает, что такое страдания. А она прямо лезет на рожон. В общем, переклинило меня. Нож взял. Зарезать хотел. Хорошо, пьяный был, обошлось.

– Тихо, кажется, опять идут? – шепнул Бача.

Все замолчали и стали прислушиваться. Сначала ему показалось, что за стенами контейнера действительно происходит движение, слышны острожные шаги. Но в этот раз тревога оказалась ложной. Оборотни уже давно не приходили к ним.

– А почему, начальник, она к тебе ездит до сих пор? – спросил Бача. – Зачем встречаетесь?

– Почему-почему… Мы же с ней не просто так поженились. Любила, значит. Какой был, такого и любила. Любовь соплей не перешибешь. Физиология, опять же.

– Жалеет, значит, что бросила?

– Ври, да не завирайся. Я ее бросил.

– Сам-то жалеешь?

– Не знаю. Может, и жалею. Не надо было нам никого к себе в дом пускать. Хоть жена и говорит, что подружка тут ни при чем, но она, она во всем виновата. Если бы не журчала жене в уши каждый день, все бы у нас хорошо было. Клянусь вам. Ведь устраивал же я ее. И внешность моя устраивала, и работа. Теперь уже нам не сойтись. Все порушено.

– Почему? Извинились бы друг перед другом.

– У тебя все просто, Ильяс. А теперь там ой-ой сколько всего понамешано. И она меня обидела. И я ее. Я решил – достигну всего, чего ей так хотелось, и утру ей нос. Тогда уже никто учить меня не сможет. Я и сам с ней сходиться не хочу, если это опять в ее квартире будет. Сейчас заработаю деньжат, встану на ноги.

– Ты на ноги вставать можешь долго. Ты на этой работе на квартиру вряд ли скопишь.

– Будет у меня и другая работа.

– Еще когда это будет. А если жена другого найдет?

– Значит, не судьба.

– Неправильно все у вас, начальник, – рассудил Анзур. – Плохо она себя ведет. Найди себе женщину, которую ты будешь устраивать какой есть.

– Нет, это он плохо делает, – возразил Бача, – просит жену приезжать. Или сходитесь, или расходитесь совсем.

– Жена сама ездит.

– Ребята, потише. Отношения штука сложная. Я и сам ее иногда прошу – не приезжай ты, не трави душу. Потом звоню и говорю – приезжай, скучаю. И едет же! Так и живем.

– Потому что женщину ты нашел сложную. А тебе нужна простая. Ты разве принц какой-то? Пусть ты начальник, но ты рабочий человек.

– А подружка ее что же?

– Что ей сделается? Все у нее, наверное, хорошо. Такую суку поискать надо. Я ее просил по-хорошему: не приходи ты к нам, ради бога, не порти все. А она мне: это не твоя квартира, а твоей жены. Мною, можно сказать, купленная. Вот ведь тварь. Но, когда я куплю свою квартиру, ноги ее там не будет. Такое условие жене поставлю. Не хочет – пусть ищет другого. С квартирой-то я всем сразу стану нужен.

– Собачий корм на вкус как сухарь, – сказал Бача.

– Фу, Бача. Тебе не противно?

– Я с голоду умру.

– Мы тут всего день сидим, а ты помирать собрался. Гордость у тебя есть? Это надо же, собачий корм жрать.

– Есть захочешь, не то проглотишь.

– Но не корм же!

– Я только попробовал. Мне, когда страшно, жевать нужно. Хоть что-нибудь.

– Завтра должен приехать сменщик. Надо терпеть.

– Не могу. Страшно. Ходит кто-то.

– Может, это животные? – предположил Анзур. – А что? Свиньи убежали с соседней фермы, и бродят тут.