Света

Поспешно одевшись, мы возвращаемся в салон минут за пять до посадки.

– Милан, – тяну я, глядя в иллюминатор на дома новой застройки.

– Это Бергамо, малыш, – поясняет муж, усаживаясь рядом. – Частные борты Мальпенса не принимает.

Руслан задумчиво смотрит на меня и роняет осторожно.

– А где тебя будут встречать родственницы?

– Нигде, – мотаю я головой. – Мама написала адрес и как к ним добраться.

– Тем лучше, – недовольно отрезает он и добавляет печально. – Вот что у людей в головах? Могли бы и встретить! Как бы ты добиралась одна? Ты хоть думала, Света?

– А что здесь такого? – отмахиваюсь легкомысленно.

– Мигранты, шпана… Они все тусуются поблизости. А ты одна в чужой стране. Или твои родственнички специально тебя вызвали, чтобы грохнуть?

– Не начинай, – прошу, на автомате дотрагиваясь до брошки. На черной водолазке она смотрится очень выигрышно. Да и сама вещица красивая. Руслан знал, чем подкупить.

Рука мужа обхватывает мою ладонь.

– Больше никогда не сбегай, пожалуйста, – просит он, целуя мои пальцы.

– Хорошо, – соглашаюсь, не желая ссориться.

А попав в здание аэропорта, понимаю, почему Годаров так волнуется.

– Это Иль Караваджо, – поясняет муж. – Мальпенса, куда ты должна была прилететь своим рейсом, гораздо больше. Там заблудиться можно в два счета. И потом дорога в город… Случись что, никто бы и не хватился.

– Не злись, – улыбаясь, прижимаюсь к крепкому плечу мужа. Провожу ладонью по стеганому рукаву куртки.

– Я не злюсь, Свет. Я в бешенстве. О чем только думала твоя мать? И самое главное, какого ты поперлась к ней? Соскучилась, что ли?

– Наверное, от безысходности, – вздыхаю я, неожиданно понимая всю глупость спонтанной поездки.

– Когда тебе плохо, приходи ко мне, – тихо шепчет муж, беря меня за руку. Быстрым шагом ведет к кабинкам паспортного контроля. И пока мы стоим в небольшой очереди, созванивается с кем-то.

– Привет, Марио, – здоровается с собеседником на русском, а потом переходит на очень приличный итальянский.

– Все в порядке, – закончив разговор, улыбается радостно. – Сейчас за нами приедут. Один знакомый чувак. Он как раз в Бергамо живет.

– Как-то неудобно… Ты человека сорвал, – бормочу негромко. Смотрю на самодовольное лицо мужа.

– Да ты пойми, – удивляется он. – Каждый хочет заработать. Марио сейчас все свои дела бросит. И пока мы выйдем отсюда, будет уже ждать у входа. Он за неделю на нас заработает, как за месяц.

– Неделю? – открываю рот в изумлении.

– А что тут больше делать? Повидаемся с тещей, погуляем по Милану. Съездим на денек во Флоренцию или на Гарду, и обратно.

От нахлынувшей злости хочется топнуть ногой. Руслан, как всегда, все распланировал сам. Со мной даже не посоветовался.

– Если есть какие-то задумки, скажи, – губы мужа слегка касаются моего носа.

– Да нет особенно. Это же не туристическая поездка, – передергиваю плечами. Чувствую, как сильные руки прижимают меня к себе. Кладу голову на грудь Руслана. Ощущаю его ладонь, легко скользящую по моим распущенным волосам.

– Свадебное путешествие, – криво усмехается Годаров. – Так всем и будем говорить.

«Наглый тип, – думаю я, усаживаясь в машину. Маленькому толстяку-брюнету Руслан гордо представляет меня как свою жену. И к чести Годарова, говорит он только на русском.

– Синьора Годароффа-а, – улыбается мне Марио. – Беллисимо-о!

Альфа-Ромео представительского класса плавно скользит по трассе. Мимо мелькают зеленые поля, светит солнышко и жизнь кажется такой замечательной.

«Ну, вот какого рожна тебе надо? – интересуется здравый смысл голосом бабушки. – Хороший мужик! За тобой вон помчался через всю Европу… Вот и держись за него!»

Положив голову на плечо мужа, глазею по сторонам. И когда машина с трассы сворачивает на широкий проспект, звоню матери.

– Мам, мы уже в городе. Скоро будем.

– Мы? – удивляется она. – А ты разве не одна, Света?

– С Русланом, – поясняю спокойно. – Мы помирились и приехали в свадебное путешествие.

Объясняю, и сама не верю ни одному слову. Надолго ли? Или до первых обвинений?

С матерью и теткой мы встречаемся в пиццерии в центре города. Заказываем пиццу нескольких видов, кьянти и какие-то местные закуски.

И когда сходит радость встречи, мама и тетя Таня сникают. Даже вытянутые утюжком блондинистые пряди смотрятся уныло. Мои родственницы бросают друг на друга напряженные взгляды и явно чувствуют себя неуютно. Ерзают, как двоечники в школе.

– Что случилось, бабоньки? – по-простецки спрашивает муж. Обводит мать и тетку строгим взглядом.

– Э-э, тут такое дело, Руслан, – на правах старой знакомой подбирает слова тетя Таня. А мама, выдохнув, выпаливает на одном дыхании.

– Дети дорогие, мы очень рады вашему приезду. Но мы с Таней попали в дурацкую ситуацию. У нас просрочены паспорта. И мы тут на нелегальном положении. А как вернуться домой, мы не знаем.

– К консулу ходили? – насупившись, спрашивает Руслан. А я опускаю голову от нахлынувшего отчаяния. Я не нужна матери, тетке – тем более. Они просто воспользовались шансом. Вызвали меня как курьера, блин!

Пальцы Руслана тут же сжимают мои.

Он сразу все понимает правильно. Поразительный человек!

– Подумаю, чем смогу помочь. Посоветуюсь с людьми, – отвечает уклончиво. И я вижу в мужа глазах неподдельную боль, будто это его под дых ударили.

За меня обидно!

«Спасибо, боженька, и на этом!» – думаю, вмиг очутившись в кольце Годаровских рук.

– У нас медовый месяц, – заявляет он, не поморщившись. Ближе к концу недели поговорим. Пока даже не знаю. Совершенно не моя тема.

– Руслан, пожалуйста, – заламывает руки тетя Таня. – Иначе мы тут останемся навсегда. Нам деваться некуда. Хозяин клиники знает. Вот и платит меньше, чем другим.

– Решим вопрос, – нехотя бросает муж. И когда мы с ним в обнимку бредем по кривым миланским улочкам, восклицает недовольно.

– Хотел бы я знать, что не так с детьми Розановых? Почему спивается Дима, а Таня превратилась в циничную дешевку? Где твои олды упустили своих детей? У них же были все возможности стать нормальными людьми.

– Понятия не имею, – отмахиваюсь расстроенно и добавляю с ехидцей. – Не повезло мне с родственниками.

– Зато муж попался обалденный! – самодовольно заявляет Годаров, целуя меня. Дерзкий язык привычно вламывается ко мне рот, заставляя дрожать от нетерпения. Коленки подгибаются, а из головы вылетают все мысли до единой.